Мой выброс растекается по ее одежде, создавая беспорядок. Хорошо. Она сможет найти его позже. И тут я замираю, охваченный паникой.
Она прижимает тыльную сторону ладони ко лбу.
— Пора в душ, — вздыхает она про себя.
Я выдыхаю воздух, который, как мне казалось, я не сдерживал. И жду, когда в ванной комнате в конце коридора включится вода, прежде чем засунуть все еще твердый член в штаны и вылезти из ее шкафа. Дверь со скрипом открывается, и я вздрагиваю, на цыпочках выходя в коридор и минуя ванную. Она оставила дверь приоткрытой, и я вижу ее силуэт через стеклянную дверь душевой.
Мой член все еще тверд как сталь. Даже несмотря на то, что я только что кончил, наблюдая за ее игрой с собой. Она поворачивается, и я воспринимаю это как предупреждение, что нужно двигаться. Может, я и сошел с ума, когда дело касается ее. Но быть пойманным прямо сейчас — не вариант. Я дохожу до конца коридора и тихонько выхожу через черный ход. Холодный ночной воздух обдает меня холодом, что резко контрастирует с жарой в комнате Мэдисон.
Сердце заколотилось в груди. Волнение было пьянящим. Я не чувствовал себя таким живым с тех пор, как четыре года назад оставил позади свою прежнюю жизнь. Она нужна мне. И самое страшное, что я нужен и ей.
Я молча иду через двор к своему мотоциклу. Забираюсь на него, шлем в руке.
— Эй, ты! Что ты делал во дворе той девушки? — окликает кто-то.
Я оборачиваюсь и вижу, что это ее ближайший сосед, Дерек Лейн, и он чертовски опасен, когда речь идет о соседском дозоре. Мне следовало быть осторожнее.
Я быстро натягиваю мотоциклетный шлем.
— Не твое дело, — отвечаю я как можно грубее, надеясь, что он не узнает мой голос. В конце концов, меня знает все население Фордхерста. Я включаю двигатель мотоцикла и набираю обороты.
— Подожди! — кричит он.
Но я не жду. Я выкручиваю педаль газа, рев двигателя рассекает тихий ночной воздух, и я мчусь по дороге, оставляя Дерека Лейна в замешательстве. Я не оглядываюсь назад. Адреналин бежит по моим венам, смешивая страх и возбуждение.
Прохладный ночной ветер дует на меня, но он ничего не делает, чтобы охладить жар под моей кожей. Я смотрю на коттедж Мэдисон и его фигуру, исчезающую в зеркале заднего вида. Если бы меня увидели врывающимся ночью в дом молодой женщины, я бы разорился в этом городе. Ни один священник так себя не ведет.
Как священник, я должен направлять, защищать и молиться за нее. Вместо этого я преследую ее, вожделею ее, нарушаю ее личную жизнь самым интимным образом. Но я не могу остановиться. Мысль о том, что она лежит на этой кровати, ее тело извивается в наслаждении, зовет меня по имени… Это наркотик. А я — наркоман.
Когда я исчезаю в ночи, у меня остается прекрасный образ ее обнаженного тела, извивающегося на кровати, когда она доставляет себе удовольствие.
Я уже вижу заголовки газет.
Священник Фордхерста тайком покидает дом женщины поздно ночью.
К такому скандалу этот маленький городок еще не готов, особенно если учесть, что девушка даже не подозревает о моем присутствии в ее доме.