— У всего есть обратная сторона Алис, — Никита облизнул губы, потом коснулся их тыльной стороной ладони. — У честности, это жестокость. Только она заставит сказать честно матери ребёнка, что у них нет шансов. У ревности — сомнения, неуверенность. У любви — равнодушие… Нет, не отрицай. Дослушай. Я не о той любви, что пылает и горит, а о той, что заставляет людей изо дня в день жить вместе под одной крышей, ходить вместе к родственникам, собирать гостей. И там равнодушие в том, что по факту огня не осталось, но людям удобно, комфортно. Хотя партнёр рассчитывал на пожар, а получил тихие семейные вечера с поездкой в супермаркеты. Там равнодушие, которое и окрыляет, ведь дом полная чаща и ломает крылья, ведь нет больше причин, чем просто держаться друг за друга по привычке.

— Хорошо, а у секса какая обратная сторона? — я не хочу сдаваться и втягиваю сонного мужчину в философствование.

— В твоём случае — доверие, — он подвинулся ближе. Я подложила руку под голову и стала смотреть в глаза. В них не было раздражения, хотя, Никита не любит долгие разговоры. — Без него не ложатся в постель, без него не позволяют партнеру делать многие вещи, которые пуританское общество осудит, ведь с ним ты точно уверена, что тебе не будет больно, стыдно, плохо…

— Неправда! Проститутка ни черта не доверяет клиенту.

— А проституция это просто добровольное насилие. Там нет вопроса желания продающей стороны.

— Хм… ну предположим убедил. Если в моем случае обратная сторона секса это доверие, то у тебя что? — взглянуть на это глазами мужчины было интересно, поэтому я, как блоха вцепилась.

— У меня… — он осекся. — У меня это просто секс без сторон. И я хочу им сейчас заняться с тобой…

И мы занялись, только не как обычно, когда одно пламя на двоих, а по-другому. С затаённым тихим желанием, нежностью, что прорывалась в невесомых касаниях, с медленными движениями и шёпотом в приоткрытые губы. И это не было плохо, это было… лично?

Поганенное чувство, что я что-то упускаю, не ушло, даже когда Никита заснул. А мне вот не спалось, ведь зло не дремлет. Когда часы оттикали начало третьего ночи, я психанула и ушла в ванну. Полчаса потратила понежившись под тропическими струями воды, ещё полчаса, чтобы высушить волосы. Потом чайная утренняя церемония. К пяти я сделала все свои дела и сидела на балконе, укутавшись в тонкий плед и все не могла понять причин тревоги. Когда стало ясно, что я все равно не усну, я решила поехать к себе. Натягивая одежду, я зацепилась взглядом за подарок и прикрыла глаза. Принять я его не могу, оставить тоже. Не спрашивайте почему! Сама не знаю.

Я расстегнула цепочку, сняла браслет, вытащила серёжки и положила на футляр. Провернула замок, чтобы без ключа закрыть дверь и шагнула, в начавший просыпаться, город. Проехалась по набережной, любуясь рассветным солнцем, что ещё не сильно поднялось от горизонта. Заехала в парк, посидела на скамейке. Ближе к дому заскочила в булочную, что к этому времени ещё не работает, но пекари уже трудятся. Иногда у них можно выцыганить утренние плюшки.

В квартире меня презирала Ириска. Это невероятно плохо, когда тебя презирает собственная собака, вынужденная ночевать одна и делать свои дела на пелёнку. Я постаралась задобрить любимицу кроличьим лакомствами и вытянула ее погулять. В сквере, возле дома шатались такие же собачники как и я, кто-то сонно тянул своего старого лабрадора, который тоже хотел спать. Кто-то бегал весь такой на позитиве и, как мне казалось, на наркоте, ибо какому нормальному человеку взбредёт в голову носиться в восемь утра по гравийным дорожкам. У кого-то вальяжно вышагивал коржик, подтягивая своего кожаного к кустам шиповника.

Прогулки по утрам они такие, уютные, как ещё остаток ночного сна в пелене грёз. И любое резкое движение способно его разрушить, будь то сигнал машины, крики грузчиков у продуктовых или телефонный звонок.

Я задумчиво глядела на экран с широкой надписью «Постельный террорист» и впервые не знала как поступить. У нас ведь ничего плохого не случилось, но почему так некомфортно? Я однозначно что-то упустила во вчерашнем вечере и это не три оргазма и украшения стоимостью в полмиллиона. Но что?

Мобильник замолк, я расслабленно выдохнула, но не тут-то было. Один наглый мужик не понимает намеков и продолжает трезвонить. Дама с чихуахуа прошлепала мимо и недовольно вытаращилась, словно я, как в старь, жуткая ведьма, что своим хохотом мешает спать добрым людям. Показывать язык плохо, но если очень хочется- можно это сделать в спину.

На четвёртом звонке я сдалась и, без расшаркиваний, спросила в трубку:

— Что? — надеюсь прозвучало не сильно агрессивно.

— Ты где? — почему на этот простой вопрос всегда хочется ответить рифмованно? Не мой типичный стиль разговора, но прям так и подмывает.

— В парке… — все же решила не портить человеку утро.

— В каком? — голос, спросонья приглушённый, приобретал оттенки.

— Возле дома, выгуливаю собаку.