На другой день ожидалось прибытие праха А. П. Чехова. Рано утром Александр Павлович и В. А. Гиляровский отправились на вокзал.

Владимир Алексеевич вернулся один и с возмущением рассказал, что гроб А. П. Чехова прибыл в товарном вагоне, на котором было написано: «Для устриц».

— Чехов мой лучший друг, — продолжал он, — я очень рад, что Москва встречает его как должно. На платформе, а особенно на площади около вокзала, огромная толпа, масса интеллигенции, очень много простого народа. Платформа утопала в цветах и венках…

Он посмотрел на часы.

— Процессия должна сейчас приблизиться к Большой Дмитровке, едем в Художественный театр.

Мы поехали. Камергерский переулок был уже запружен народом. Ждать пришлось недолго. Минут через пятнадцать со стороны Кузнецкого моста показался черный катафалк, запряженный парой лошадей, покрытых траурными покрывалами, края которых касались земли. Из дверей театра вышли для встречи артисты, служащие Художественного театра и находившаяся в нем публика. В. А. Гиляровский тоже подошел к встречавшим. Я сфотографировал выходивших из театра и похоронную процессию.

После этого мы с В. А. Гиляровским направились в редакцию журнала «Русская мысль» в Ваганьковский переулок, куда должна была следовать процессия. На Тверской мы встретили Чеховых, ехавших к театру в открытом ландо. Здесь были мать писателя Евгения Яковлевна, сестра Мария Павловна, брат Иван Павлович и редактор «Журнала для всех» В. С. Миролюбов. Они ехали, видимо, из квартиры (Леонтьевский переулок, теперь улица Станиславского).

Остановив извозчика, В. А. Гиляровский подошел к ним и выразил соболезнование.

Около двенадцати процессия появилась в Ваганьковском переулке. Гроб от Художественного театра до «Русской мысли» несли на руках студенты, за гробом двигался катафалк, а за ним четыре колесницы со множеством белых венков и цветов.

У здания «Русской мысли» собрались представители прессы: от «Русского слова» — И. Д. Сытин и В. М. Дорошевич, от «Русских ведомостей» — В. М. Соболевский, сотрудники журнала «Русская мысль», представители газет «Новости дня», «Московский листок», журналов «Рампа и жизнь», «Новости сезона» и другие.

Отсюда печальная процессия двинулась на кладбище Новодевичьего монастыря.

Дня через четыре Александр Павлович уехал домой. Перед его отъездом кто-то из молодежи попросил его высказаться об отношении семьи Чеховых к В. А. Гиляровскому.

«В семье Чеховых, — сказал он, — Гиляровский был тем человеком, которого искренне любили. Его приезд в Мелихово был счастливым событием для семьи. Морщины на добродушном лице отца разглаживались. На губах матери появлялась та милая складка, которая появляется тогда, когда приезжают люди интимные, желательные. Гиляй в Мелихове был всегда желательным…»

Издатель журнала «Русская мысль» В. М. Лавров, лучший переводчик Генриха Сенкевича, и редактор В. А. Гольцев часто запросто бывали у В. А. Гиляровского. Впоследствии они стали соседями по дачам около Старой Рузы, в Малеевке, у Гиляровских называвшейся Гиляевкой, где теперь находится Дом творчества советских писателей. Там они проводили летние месяцы и находились в тесном общении.

Как-то в «Русской мысли» С. А. Юрьев посоветовал В. А. Гиляровскому, когда он работал в «Московском листке»:

— Надо вам, Владимир Алексеевич, в другую компанию перебраться.

Тот ответил:

— Пишу я, что хочу, и меня никто не черкает.

И действительно, когда написанные им статьи в защиту рабочих спичечного производства, обреченных на гибель, Пастухов, из боязни цензуры, отказался напечатать, он ушел из «Листка» в «Русские ведомости». Перестал работать и в «Новом времени» А. С. Суворина, куда был приглашен по совету А. П. Чехова и где печатал корреспонденции о московских происшествиях.

Слышались уже предвестники гроз 1905 года. Широко осведомленный о многом, В. А. Гиляровский задолго до 1905 года говорил: