Мы спускаемся вниз.

— Недавно у нас проводилась читка полученных рукописей, в том числе и вашей. По прочтении редакция в полном составе постановила — расцеловать вас за этот рассказ.

— Приятно.

— Вам везет.

— Заслуженно? — Ясно.

На улице Низовой спросил:

— Почему вы подписываетесь Н. Столешников?

— Живу в Столешниках, по географическому признаку и подписываюсь. Да мне под своей фамилией печататься и неудобно.

Он удивился. Я разъяснил:

— Шлиссельбуржец Н. А. Морозов много печатается, неэтично было бы с моей стороны дублировать его подпись.

— Я вам вот почему говорю: в одной из редакций я слышал такой разговор: «Вы не знаете, кто такой Н. Столешников?» — спросил один. Другой ответил: «Это — Гиляровский, он живет в Столешниковом переулке и изредка так подписывается». Вы содействуете славе дяди Гиляя, — пошутил Низовой. Я расхохотался.

Владимир Алексеевич живо интересовался моими литературными делами. Как-то я сказал ему, что не знаю, куда послать свой большой рассказ «Чернильная команда»: для еженедельного журнала он велик, а в ежемесячник послать опасаюсь — не выдержит испытания. Он попросил дать ему рукопись.

Помню, появился в продаже альманах «Энергия». Я заинтересовался им, ознакомился с содержанием и решил послать туда свой рассказ. Редактором альманаха был А. В. Амфитеатров, рукопись следовало посылать в Италию, в Сорренто.

Перед отправкой я попросил почитать ее Марию Ивановну, а потом показать Владимиру Алексеевичу.

На другой день Мария Ивановна сказала:

— Прочитала, мне понравилось, передала Гиляю, иди к нему.

Вхожу в кабинет. Гиляровский, расположившись на диване, читает мою рукопись.

— Хорошо у тебя сказано про военных писарей: «За царя и отечество чернила проливают», — сказал он, увидев меня. — Остра реплика букиниста по адресу подозрительного покупателя: «Тебе, я вижу, не книга нужна, а путеводитель по чужим квартирам». Скажи, — спросил он, — а кто этот человек, который умышленно заразил женщину?

— Торговец, он именовал себя коломенским коммерсантом.

— Скажи его настоящую фамилию.