– Она действительно немного безумна, – сказала Франсин. – Я это уже давно подозреваю. Но ведь невозможно сказать психотерапевту, что он псих, точно так же как нельзя сказать врачу, что у него… гм… ветрянка.
Все посмеялись над ее словами. Франсин с каждой минутой чувствовала себя все лучше. Она попросила разрешения позвонить в отцовскую контору, и на том конце женский голос опять заявил, что его обладательницы нет на месте. Холли сказала, что шампанское закончилось, и предложила пойти в паб и продолжить там празднование, а потом купить в «Сейфвее» пиццу из пышного теста. Паб был ирландским, но сейчас в нем толпились миловидные свирепые сомалийцы, живущие на пособие.
– Расист, – сказал Джеймс.
Его брат сказал:
– Холли думает, что если она скажет, что они красивы, то ее отношение к ним будет политкорректным.
Это был другой мир. И Франсин с легкой завистью говорила себе, что он ей нравится. В пабе было накурено и шумно, посетители не отличались вежливостью, но и это ей нравилось. Холли приготовила пиццу, и после обеда Кристоферу и Джеймсу, которые уже давно нашли себе работу, пришлось уехать по делам. Холли же недавно уволилась, через неделю она уезжала в экспедицию вместе с исследовательской группой, занимавшейся сохранением кораллов на островах Банггаи недалеко от Сулавеси.
– Тебе тоже не мешало бы поехать. Думаю, все места уже заняты, но я могла бы похлопотать. Или ты могла бы поработать в «Вахте Земли»[48], я как раз собираюсь к ним весной.
– Думаешь?
– Не забывай, ты спаслась. Они занимаются изучением тринидадского сухопутного краба. Не смейся, дело действительно важное.
– Я не смеюсь, Холли. Я думаю о том, что мне лучше бы пойти домой и встретиться лицом к лицу с Джулией. – Ужас, отобразившийся на лице у подруги, вызвал у нее смех. – Завтра приезжает папа. Я не могу просто так взять и уйти из дома. Не бойся, я не останусь ночевать, я пообещала Тедди, что вернусь к шести…
Холли очень серьезно проговорила:
– Франсин, не начинай все это снова. Даже с Тедди. Ни с кем.
– Что именно?
– Давать обещания, что ты будешь дома. Что будешь дома в шесть или в другое время. Не делай этого. Этими обещаниями пронизана вся твоя жизнь, так ты никогда не освободишься. Заканчивай с этим прямо сейчас. – Холли добавила с видом умудренной опытом женщины: – Пока молода.
– Ладно. Постараюсь. Я постараюсь измениться. Но я должна увидеться с Джулией и… высказать ей все.
– Хочешь, я пойду с тобой?
– Нет. Нет, спасибо. То есть было бы здорово, если б ты пошла, мне это очень помогло бы, если бы ты была рядом, но я должна справиться одна. Я должна встретиться с ней один на один, так будет лучше. Даже хорошо, что папы нет. Ты же понимаешь меня, правда?
Магазин, который отыскал Тедди, находился на Ноттинг-Хилл-Гейт. Он назывался «Извольте: дизайнерская одежда» и заявлял, что покупает и продает только первоклассную бэушную одежду. Эта часть Лондона была ему незнакома. Он не помнил, бывал ли здесь когда-либо. Тедди медленно ехал в сумраке вдоль тротуара, подыскивая место для парковки.
Казалось, что заняты все места в окрестностях. Он знал, что в это время дня оставлять машину на двойной желтой линии или хотя бы на одинарной желтой рискованно, но в одном переулке Тедди обнаружил, что небольшая зона проезжей части размечена белыми линиями. В этой зоне оставалось только одно свободное место, и оно было достаточно широким, чтобы туда встал «Эдсел».
Раз уж оказался в этом районе, решил он, надо еще раз попробовать получить деньги в банкомате. Тедди предпринял попытку, опять безуспешную, и вернулся к машине. Взяв чемодан, он пошел по Кенсингтон-Черч-стрит. Так как ближе к «Извольте: дизайнерская одежда» места для машины не нашлось, идти предстояло почти полмили. Женщина, которая ничем не напоминала Ноэль – грузная, темноволосая, со множеством подбородков, – обслуживала покупателей, и ему пришлось ждать целых десять минут, прежде чем она занялась им. Тедди нервничал, переступал с ноги на ногу, поглядывая на часы. Он уже начал понимать, что если ему хочется провести вечер с Франсин, то ни в какой Лифук ехать нельзя.