– Как же, как же, наслышан…

Надо же, наша «веселая история» и сюда докатилась. Интересно, насколько сильно ее в процессе «доставки» переврали?

Словно почувствовав мой настрой, Арсений Витальевич пояснил.

– Среди наших братьев и сестер – немало людей, выживших благодаря вам. И обретших здесь бога.

Вот те раз! А Валера на пару с Семёнычем утверждают, будто здешние чужаков не привечают. Вон, казалось бы, старых знакомых – Гольденцвайга с командой – ни разу даже на переночевать не оставили. Несмотря на вполне взаимовыгодный бизнес.

И снова мои мысли не остались не замеченными стариком, который лишь вопросительно изогнул бровь.

– О них подумал? – главсектант взглядом указал на баржу. – Они хорошие люди, но к богу им дороги не найти. Истинно верующим сможет стать лишь тот, кто все потерял. А у Константина и его товарищей – и без того все хорошо. Им нас не понять, как не поймет рыба птицу. Но не все, кто приходит к нам, – такие. Тех, кто прошел через посылаемые жизнью испытания, но остался чист сердцем, тех, кому действительно некуда больше идти, – мы принимаем. Вот ты, Александр, вполне мог бы стать одним из нас. Я вижу в тебе немалый потенциал.

Я лишь плечами пожал. Ну, да, конечно, вот сейчас мне начнут рассказывать про то, какой я особенный и как много мне может дать здешняя церковь, как бы она ни называлась. Старая песня, знакомая еще с начала девяностых, когда в Москве не протолкнуться было от вербовщиков «Аум Синрикё», церкви Муна и прочих Белых Братств.

В голове почему-то всплыл эпизод фильма «Конан-варвар», когда вот такие же благостные «дети цветов» предлагали воину бросить меч и вернуться к земле. И реакция – исполненный ехидства каркающий смешок и: «В земле мы все належимся после смерти»… Но обижать «гуру», разумеется, не стоит.

– Уж простите, Арсений Витальевич, но как-то не чувствую я в себе тяги к созидательному труду на благо какого бы то ни было бога. При всем моем уважении.

Старик на меня явно не обиделся, скорее наоборот, мой ответ его изрядно повеселил.

– Александр, – ответил он мне, доброжелательно улыбаясь. – Вам никто ничего подобного и не предлагает. Не думаю, что бог оценит попытку мотыжить грядки клинком булатной стали. И урожаю такое на пользу не пойдет, и клинок загубить недолго. И зачем это нужно?

Так, меня, что же, в здешнюю охрану зазывают? Или вовсе в какую-нибудь местечковую армию? А что, община тут явно немаленькая, «штыков» двадцать, а то и тридцать прокормить смогут. А взвод профессиональной пехоты по нашим временам… У иных вологодских «князей» их «дружины» немногим больше.

– Господь способен не только дать утешение все потерявшим в нашем сошедшем с ума мире. Он также может дать силу и мужество тем, кто встанет на защиту обездоленных. Поистине сверхчеловеческую силу, не сравнимую с другими… Не буду врать – не всем, лишь самым достойным. Но ты вполне можешь оказаться из их числа. Ты чист сердцем, в тебе нет алчности и злобы. Ты уже сделал защиту других своим ремеслом… так попробуй превратить презренное ремесло в высокое искусство. Если в этом твое призвание – будет совсем нетрудно, поверь, я знаю, о чем говорю.

Точно, в «дружину» тянет, как бы она у него ни называлась. Да еще и обещает черт знает чего. Интересно, он для своих «берсерков» со сверхчеловеческими силами по старинке мухоморы варит или химией какой ширяет, исходя из последних достижений довоенной еще науки?

– Не хочу обидеть вас отказом, – я попытался придать своему голосу максимальную искренность, – но защищать других для меня – профессия. Приносящая деньги. Что-то не вижу я в этом никакой особой чистоты помыслов.

– Ты же взрослый человек, Александр, – снова улыбнулся мне «гуру», – и отлично должен понимать, в чем разница между «зарабатывать, чтобы жить» и «жить, чтобы зарабатывать»… Ну, да ладно, неволить не буду. Просто помни, если решишься – возвращайся. У нас тут крепкая община добрых людей. И к своим защитникам мы относимся вовсе не как к наемникам и уж тем более не как к княжеской «крыше».

Ага, понятно. «Народ и армия едины» и все такое. Нет, что-то не готов я пока в ряды просветленных вставать. И сверхчеловеческие силы – оно, конечно, здорово, но вот еще знать бы, какой ценой. Так что – как-нибудь в другой раз. И, полагаю, не в этой жизни.

Открытым текстом я этого, понятное дело, говорить не стал, отказ обставил максимально вежливо и уважительно, а потом – распрощался и неторопливо, но целеустремленно «сделал ноги» назад, на баржу.

Когда речной танкер тихо, без ставшего уже привычным за время недолгого путешествия короткого гудка отвалил от причала, к пулеметному гнезду подошел Семёныч.