Женщина весело усмехнулась.
— О да, и он крайне прожорлив, поверь мне!
На стол встала мисочка с песочным печеньем, и я почувствовала, как рот наполняется слюной. Хлеб — это, конечно, хорошо, но как-то маловато для завтрака. Ники издала восторженный писк и тут же потянулась к угощению. Тихонько на неё шикнув, я виновато взглянула на Матильду. Та ободряюще улыбнулась и сделала глоток кофе.
— Так о чём мы говорили? — спросила она.
— О каком-то человеке, которого ищет Филипп.
— Точно. — Матильда прищёлкнула пальцами, ловя мысль. — Он ищет исследователя. Какого-то гениального алхимика, готового взяться за некую сложную задачу. Филипп много где искал такого мага, и кто-то посоветовал ему обратиться к алхимику из Молваса.
У меня перехватило дыхание. Потому что знала я одного алхимика. К сожалению, он свои умения совершенно не афишировал и предпочитал спокойно заниматься собственными исследованиями, не высовываясь. Так что даже если бы я захотела дать подсказку, мне было бы сложно объяснить, почему именно я предлагаю обратиться к Теодору Штейну.
— Но я не знаю здесь ни одного хорошего алхимика, — продолжала вдова. — Да что там — я вообще здесь алхимиков не знаю, не считая парочки посредственных аптекарей. А ты?
Вопрос застал меня врасплох. Я вскинулась и попала в капкан цепких карих глаз Матильды. Она смотрела остро и внимательно, словно допрашивая. Неужели она что-то поняла? И сколько информации я могу ей рассказать без риска для себя?
— Ну… — проблеяла я.
Меня спас хлопок входной двери.
— Я дома, — донёсся мужской голос. — Ко мне никто не приходил?
Дверь кухни распахнулась, и я забыла, как дышать. На пороге стоял Фет.
12
Взгляд серых глаз остановился на мне, и моё лицо опалило жаром. Рот приоткрылся сам собой, наверняка придавая моему лицу наиглупейшее выражение. Во мне схлестнулись десятки эмоций и порывов одновременно. Хотелось подлететь к нему и крепко обнять. Медленно подойти и бережно прикоснуться к лицу. Прильнуть к нему всем телом и припасть к губам.
Одновременно хотелось убежать, спрятаться под стол, накричать, ударить и вновь расцеловать. Рассмеяться и разрыдаться. Отчаяние боролось с ошеломляющим счастьем, безудержной радостью и необоснованной злостью. Я даже вспомнить не могла, когда в последний раз испытывала подобный букет эмоций. Пожалуй, что и никогда.
Судорожно втянув воздух, я закрыла рот и прикусила губу, продолжая заворожённо разглядывать мужчину. Который глядел на меня в ответ совершенно равнодушно. От этого было особенно больно.
— Как интересно, — послышался чей-то голос, и я перевела взгляд на вдову, наблюдавшую за всеми моими метаморфозами с неподдельным интересом.
О Светлый Дух, да я же только что на протяжении целой минуты демонстрировала окружающим свои искренние эмоции! Каков шанс, что Матильда ничего не заметила. А Фет? Он ведь тоже что-то видел?
Я рискнула поднять глаза и взглянуть на вошедшего мужчину… Который уже не обращал на меня вообще никакого внимания. Он молча наливал себе в стакан чай. Чай. В стакан. Холодный… Хотя почему это меня удивляет — точно так же он делал и раньше, во сне. Эта деталь заставила улыбнуться против воли.