— Такое впечатление, что вы подорвались на мине! — возражает дядя.

— У нас в семье все крепкие, за меня не бойтесь. Со мной все проще, чем в тот раз.

Да, в тот раз был перелом черепа.

Благотворное тепло от куртки распространяется по венам, от него оживает боль в плече, пульсирующая, острая. Кончики пальцев горят, как в огне. Но я уже меньше дрожу. Я представляю, как те двое, наверху, готовятся встретить нас ружейным огнем. О, чудо, мой блокнот запутался в пледе, а ручка по-прежнему висит на шнурке на шее.

«Они тебя ждут, будь начеку. Ян говорил о снегокатах. Взять один, поехать за подмогой».

Протягиваю листок, Иветт берет его и читает.

— Элиз права. Кристиан ранен, Летиция убежать не может. Лучше вам пойти за подмогой.

— Где снегокаты?

— Возле гаража. Метрах в тридцати, надо подняться до откоса и повернуть налево. Но вам придется пройти через открытое пространство.

— Выбора у меня нет, — говорит дядя.

Он нагибается, целует меня в макушку, склоняется над Жюстиной, потом прощается с Иветт.

— Мужайтесь! — говорит он нам, а потом добавляет: — Прости меня, Элиз.

Я еще не осмыслила его слова, а он уже уходит.

И снова ожидание, снова желудок сжимается от страха, сердце колотится. Иветт суетится вокруг Бернара, а тот напевает «Здравствуй, Дедушка Мороз».

Я медленно считаю до двадцати.

Автоматная очередь. Тишина. Новая, длинная очередь. Тишина.

Тишина.

Потом радостный вопль Летиции. Торжествующий. Варварский.

Это невозможно.

Невозможно.