Всё это дело запивалось хмельным и горячительным. Истории становились всё более мрачными и всё менее правдоподобными. Глаза героя-любовника разгорались всё большей решимостью отвоевать свою возлюбленную у Проклятого герцога, девчонка в отместку жалась к нему всё сильнее… И тут мне надоело быть незаметным слушателем, и я, сбросив отвод глаз, громко посоветовал всем этим рассказчикам меньше пить.

Надо было видеть, как все оцепенели. Как все побледнели. Мне даже понравилось. Можно будет повторить на досуге.

Местным хорошо известно, что нрав у меня… не самый дружелюбный. И что со мной лучше не связываться. И даже не потому, что сам Гулем почти весь принадлежит мне, а потому что можно зубов не досчитаться. Поэтому никаких глупостей больших, чем шепотки в духе «сам Проклятый явился», совершать не стали. А вот влюблённые голубки отреагировали гораздо более ярко. Мирила испуганно взвизгнула, побледнела и натурально хлопнулась в обморок. А её художничек взвился на ноги, заслоняя щуплой фигуркой свою избранницу да стискивая в гневе кулачки.

− Я не отдам вам её! – рявкнул грозно.

Я даже восхитился такой решительностью.

− Её отец не имел права заключать с вами договор без согласия Мирилы. Она моя, и вам придётся отступить.

− Так уж и придётся? – потянуло меня поддеть мальчишку.

− Да. Иначе я вас убью, − заявили мне гордо.

− Вот как? А сам помереть не боишься? − уже откровенно усмехнулся я. Не без издевки.

− Ради любви я готов на всё, − получил ещё один пафосный ответ, тем не менее вполне искренний.

− Ладно. Ты сам напросился. Вышли все вон! − приказал я, окинув недобрым взглядом присутствующих в зале.

Как мне показалось, там собралась почти вся мужская часть населения Гулема.

– И чтоб завтра дороги расчистили, а не отсыпались до обеда. За дорогу к поместью разрешаю браться в последнюю очередь, − сурово напутствовал я мужиков, разбредающихся с понурым и разочарованным видом. Как же, убиение Проклятым герцогом очередных «младенцев» не дали посмотреть.

В общем вскоре мы остались одни, если не считать хозяина гостиницы, который с понимающей ухмылкой протирал стойку.

− Приводи Мирилу в чувство, − велел я своему притихшему «сопернику». − Хочу и от неё услышать, что там Петриш имел право от её имени делать, а что нет.

Девчонку привести в чувство оказалось не так уж и сложно. У меня даже возникло сомнение, действительно ли она была в обмороке.

Выслушал ещё и её стенания на тему «как папенька посмел так поступить, что без спросу и согласия заключил помолвку, тогда как она больше жизни любит своего Жано». При этом поймал несколько откровенно заинтересованных взглядов юной полуфеи, искусно спрятанных мокрыми ресницами. А потом прекратил весь этот балаган самым действенным способом. Заявил, что помолвку расторгаю, поскольку встретил другую женщину и теперь не заинтересован в договорном браке.

После чего без прощаний удалился, оставляя опешившую бывшую невесту и своего вроде как более удачливого соперника, самостоятельно разбираться, что делать дальше.

Они, видимо, решили первым делом поделиться радостью с «папенькой»

Первое письмо от Петриша прибыло меньше через полтора часа.