Картина, представшая перед ними, потрясала. Яма была наполовину заполнена трупами людей всех возрастов. Были они полураздеты, а то и вовсе обнажены. Пулевые пробоины от автоматных очередей разрезали тела вдоль и поперек. У некоторых вспороты животы, раскроены головы. Молодая женщина лежала, раскинув ноги, в лоно ее был забит деревянный кол...

К горлу Михаила подступила тошнота. В глазах потемнело. Рохляков, тряхнув лейтенанта, тихо, но внятно сказал:

— Хватит глаза пялить. Им уже не поможешь, а нам с тобой есть над чем подумать. Открой глаза и смотри. Как думаешь, из какого материала белая горка состоит, что возле ямы?

— Мел, наверное, — отозвался Михаил, усилием воли отгоняя слабость.

— Не мел, а известь. Причем свежая.

— Ты хочешь сказать...

— Правильно, — перебил Рохляков. — Известь для гашения трупов. С помощью извести убийцы скроют следы преступления. И если они этого пока не сделали, значит, скоро вернутся, да еще с новой партией жертв. Давай смываться. Вставай, девушка, — протянул Рохляков Илоне руку. — Хорошо бы успеть твою фазенду досконально осмотреть.

— В складском помещении мы побывали, — сказал Михаил. — Осталось машинное...

С автоматами в руках, прижимаясь друг к другу, они вошли в торцовую дверь. Внутри было сумеречно, но когда глаза привыкли к темноте, увидели лесопильную раму, стоявшую вдоль стены, очищенную от пыли и заботливо смазанную. Увидели также машину, которую кто-то совсем недавно наладил и пустил. Результатом ее работы было то, что висело на зубчатых лентах, валялось на металлическом столе, по которому когда-то подавались доски. Это были куски человеческого тела в лужах застывшей крови. За пилорамой валялись обезображенные трупы — без головы, без ног...

Михаил крепко схватил Илону под руку, но на сей раз девушка стояла будто каменная, только в глазах, огромных, поблекших, замер страх.

Послышался едва внятный стон. Они бросились к трупам и выволокли здоровенного мужика, подававшего признаки жизни. Илона наклонилась над истерзанным телом и принялась нахлестывать мужика по щекам. Вскоре взор его приобрел осмысленное выражение. Он увидел склонившиеся к нему лица, спросил:

— Кто тут?

— Свои, — ответил Михаил.

— Хорошо. Die... эти?..

— Мы никого не видели.

— Скоро придут. Уходи, дочка... — человеку трудно было говорить. — Я из ОМОНа. Надо срочно своим... Дом советов в Тирасполе и вертолеты. Взорвут вертолеты...

— Машины четырнадцатой армии? — переспросил Михаил. — Я правильно понял?

— Провокация... армия чтоб нас поддержала. Тогда Румыния сможет выступить. Понял?

Омоновец уронил голову на кучу опилок, закрыл в изнеможении глаза. Л когда вновь открыл, встревожился:

— Вы еще здесь? Уходите...