Я обожала субботы.

Обычно в этот день я не шла в академию, а посещала разные выставки, концерты, перформансы или просто встречи танцоров, которых в Нью-Йорке было немало.

Город больших амбиций и возможностей.

Но сегодня меня ждала очередная репетиция у Джонатана. Необычный подход, идеи, движения, опыт. Невероятное тело и поглощенность танцем. Его страсть. Я зажмурилась в предвкушении.

Определенно, я обожала субботы. Мазохистка.

С улыбкой зашла в академию и двинулась по коридору в сторону студии. Из одного класса раздавался звук популярной мелодии; дверь была полуоткрыта и я заглянула. Танцевали два наших хореографа. Хастл.

Они тренировались; насколько я помнила, собирались принять участие в конкурсе спортивного хастла, и потому отрабатывали сцепки и отдельные элементы, но делали это не механически, а с таким задором и горячностью, что  я залюбовалась.

В этом «городском» парном танце основной счет и положение тел были как в латиноамериканских; но мне нравилось, что роли ведущего и ведомого постоянно менялась. Как в жизни: мужчина и женщина то боролись, то поддавались друг другу, соглашаясь подчиниться. По очереди.

Станцованная пара ни на кого не обращала внимания ; они были погружены в действо - даже не друг в друга -  отдавались целиком  именно танцу и это зарождало в невольном зрителе чувство благодарности и уважения  за то, что о себе они забыли. Полностью. Лишь стали больше, сильнее, красивее.

Я прошла в студию. Все были на месте -  переговаривались и делились впечатлениями о вчерашнем.  И ровно в двенадцать из кабинета вышел Джонатан. Какой-то особенно красивый и недоступный. И холодный. Джонатан на меня не смотрел, и я почувствовала легкую глупую обиду. Ну да, он же принял решение.