Взгляд Джонатана потемнел.
Он хотел меня столь отчаянно, что совершенно не волновался о том, что это может заметить кто-то из окружающих.
Черт, в какую игру он играет? Горячо - холодно?
Я позволила себе еще несколько секунд насладиться этой неприкрытой жаждой, а потом с усилием отвернулась. Слишком много людей вокруг.
Но мне тоже хотелось ответить. Раскрыть собственные карты. Черт, да я чувствовала потребность, чтобы у него полностью слетела крыша! Чтобы он забыл обо всем, погребенный страстью, которую я у него вызывала!
И потому, когда все разошлись после обсуждения и подготовки собственных партий, я приблизилась к хореографу:
- Хочу сказать тебе пару слов.
Я шла по улице вприпрыжку и восторженно улыбалась, распугивая прохожих. Собственная смелость и ощущение некоторой вседозволенности наполняли кровь словно пузырьки шампанского. Вспомнила лицо Джонатана и снова начала хихикать. Хотя тогда было не до смеха. Ни мне, ни ему.
Я была возбуждена сверх меры, переполнена незнакомым ощущением восторга и собственной власти, нетерпеливого желания пошалить. А еще жгучего интереса - что же будет дальше? И плевать, что это «дальше» будет весьма коротким по времени.
Звонок сотового прервал мои размышления. Увидев знакомый номер, я улыбнулась еще шире.
- Мелкая!!! - проревели мне в ухо, и я чуть отстранила от себя трубку. - Ты, наглая девица, не звонила мне несколько недель!
- Мог бы и сам позвонить, раз тебе так нужно, - я улыбнулась еще шире.
- Вот Марко и позвонил, - сказано это было с таким пафосом, что я закатила глаза.- Ты когда придешь, а? Я закажу тебе лучший столик! Шампанское! Девочки! Мальчики! Все что хочешь!
Я закусила губу и вдруг подумала, что знаю, как сбросить переполнявшее меня возбуждение.
- Слушай…Знаешь, чего бы я хотела? Выйти на сцену.
После недолгого молчание в телефоне раздался голос довольного, сытого кота:
- Я все сделаю в лучшем виде, мелкая.
Джонатан.
Джонатан стоял в своем временном кабинете, вцепившись в стол и слепо глядя на стену.
Маленькая негодяйка! У нее, похоже, совсем не было инстинкта самосохранения. Потому что он едва не схватил податливое тело и не взял грубо, без прелюдии и разговоров.