Её также скрывала маска; на голове -  необычный головной убор, напоминающий шлем. Одета она была довольно странно - в тунику, удерживаемую обручем на шее. Длинные разрезы по бокам открывали бедра; а по обнаженным участкам кожи вились узоры из хны.

Кьяра выглядела древней воительницей, пришедшей порабощать новые территории. Постепенно она вытеснила девушек со сцены и осталась одна. Замерла, глядя вдаль, повинуясь призыву барабанов, наполнивших музыкальный фон. А потом резко сорвала с себя платье, оставшись в нескольких треугольниках из ткани, которые и купальником не назовешь, и взвилась на шест.

Твою мать.

Он не мог в это поверить. Что она вытворяет? Для Кьяры будто не существовало силы земного притяжения; она свободно летала по шесту, завоевывая его с дикой грацией.

Она будто объезжала жеребца.

И это было  крышесносно. Волнующе. Возбуждающе. У него встало еще в тот момент, когда он увидел её на сцене, готовую раздеваться. А сейчас  его и вовсе трясло от животной похоти, от жажды - до темноты в глазах, до стона. Ему хотелось залезть на сцену, схватить негодницу и утащить в темноту, а там отшлепать за то, что она осмелилась показаться в таком виде перед другими мужчинами. Он хотел оставить отпечатки своих ладоней на сочных ягодицах, а потом показать, кто тот единственный, что может владеть ею.

Смотреть на нее.

Адская смесь желания и ревности взорвала его мозг. Джонатан вцепился в подлокотники и тяжело задышал, будто  пробежал марафон. Он, не отрываясь, смотрел на девушку, которая не только погрузилась в собственную реальность, но сумела утянуть туда перевозбужденных самцов.

Он думал, что знает, как эта заноза танцует, как может двигаться. Но нет, он ничего не знал.

Воображение, подстегнутое алкоголем и обстановкой, дорисовывало картинку.

Вот она скачет на лошади, сжимая бедра. Падает в чьи-то объятия. Откидывается назад, позволяет себя ласкать, задирает ногу так, что становится видно сокровенное место, едва прикрытое блестящей полоской. Долго и со вкусом проводит по внутренней стороне бедра, отчего из его горла вырвался рык. Потом позволяет очередному фантому закружить себя,  сорвать шлем, чтобы каштановая блестящая волна окутала её до талии. Она играет волосами, ласкает ими себя и воздух; и даже тот раскаляется.

Девушка встала на мостик, выгнулась, беззащитно раскинув ноги.  Будто впитала почти осязаемые волны желания и тестостерона, разливающиеся вокруг. На мгновение захотелось осмотреться, запомнить все эти лица, что пялятся на Кьяру - его Кьяру - чтобы потом жестоко отомстить, но он не мог оторваться от сцены. Внимал каждой клеточкой то, что видел: её движения, изящные руки, с такой силой повелевающие шестом, что становилось страшно; волосы, ураганом взметнувшиеся за спиной;  аккуратную, высокую грудь, жаждущую ласки. А хуже всего было то, что мужчина уже знал, как пахло её разгоряченное тело; понимал, что сейчас по её  чуть блестящей коже стекает в ложбинку между грудей капля пота;  мысленно слышал, как прерывисто она дышит. Твою мать, еще несколько часов назад Кьяра дышала так  рядом с ним!

Он смотрел и не мог насмотреться. Или сделать что-либо еще.

Какой-то слизняк, забывший правила, полез своей гребаной пятерней в сторону девушки -  его тут же вывели; Джонатан понимал, что это случиться и с ним, пусть он хотел всего лишь спрятать это сокровище от алчущих взглядов.