Чертова девчонка, которая стала свободной, которая снесла все барьеры; но своей свободой посадила его на цепь желаний. Девчонка, которая возбуждала одним своим присутствием.
Мужчина усмехнулся. Просто удивительно - всю жизнь его осаждали самые разные женщины, готовые на всё, чтобы привлечь внимание. Они принимали нужные позы, раздевались, соблазняли, умоляли, старались дотронуться; но не вызывали такого желания ни на секунду. Желания, которое возникало от одного только взгляда на Кьяру.
Дьявол, да при одной только мысли о ней!..
Эта девушка наполнила особым смыслом не только работу, но и все мысли, сны. Она мерещилась в отражении стекол; он слышал её звонкий, открытый смех за углом. Она падала вместе с осенними листьями и так же летала на ветру.
Похоже, Кьяра пыталась заместить в жизни всё, не делая ни малейшего усилия, и это до чертиков пугало. Потому что она становилась его танцем. Тем самым, что если он не танцевал хоть раз в течение дня, то день был потерян. И это было недопустимой слабостью, способной разрушить его жизнь.
Мужчина подъехал к отелю, поужинал в одиночестве, хмуро глядя перед собой и поднялся в номер.
Его жизнь менялась, и пока он никак не мог понять, в какую сторону. Джонатан осознавал - то, что он чувствует не просто плотское желание. Но позволить это «не просто» он не мог. Что останется, если Кьяра станет для него всем?
Кьяра
- Ты приедешь на выходные?! - без приветствия привычно завопил в трубку неугомонный братец. Я поморщилась и отодвинула телефон от уха. Интересно, это неумение сдерживать себя - свойство юности или же просто недостаток воспитания?
- Нет, я пока занята.
- А потом?
Я вздохнула:
- Нет. Я бы не хотела заезжать домой.
- Так значит, мы увидимся только перед твоим отлетом в… Туда? - голос его завибрировал от обиды.
Тоже расстроилась и почувствовала укол жалости к себе. Именно поэтому не хотела ехать домой: долгие проводы - лишние слезы. Несмотря на то, что моя семья более чем кто-либо могла скрыть переживания, особенно если её члены предполагали, что могут вызвать у меня отрицательные эмоции. Но и они не были бесчувственными роботами. Во взгляде мамы, в некоторых жестах папы проскальзывали сожаление и страх. Так что мне не хотелось многократного прощания; я предпочитала, пока могу, заниматься тем, что действительно доставляет мне удовольствие или приносит пользу. К тому же то, что я делала сейчас, давало мне пусть ложное, но такое важное ощущение, что я нормальна.
- Да. Мы встретимся позже, хорошо? Это вовсе не значит, что я не хочу тебя видеть или не люблю, но надо закончить все дела и да, не хочется лишний раз переживать. Считай это эгоизмом.
Эдвард тяжко вздохнул и засопел. Я так и видела, как он хмурится. Но он взял себя в руки - другого я от брата и не ожидала - и вывалил на меня целый ворох своих проблем и новостей. Пусть он и повторял, что торчать в этом забытом городишке столько лет - насилие над его свободной личностью, но мы знали, что он искренне радуется всему тому, что там с ним происходит.
Я распрощалась на позитивной ноте, пошла на кухню и на автомате налила себе чай.
За те два года, что я ездила по стране, мы много раз виделись с родителями и братом с сестрой; я очень любила их и всегда скучала, но осознанно выбирала уезжать снова и снова. С одной стороны, потому что хотела, чтобы они научились жить без меня. С другой - самой научиться жить без них. Но самое важное, у меня была потребность раскрыть себя, в том числе для всяких неожиданностей, которыми баловала Судьба. Которые привносили что-то новое в мой Танец.
И не ошиблась.