- Тебе кто-то жаловался? - он тоже усмехнулся.
- Никто бы не посмел, - она покачала головой. – Просто, я знаю твои методы.
- Они ничем не отличаются от твоих.
- Поэтому и знаю. А… Кьяра?
- Что Кьяра? - хореограф весь подобрался.
- Как она? Справляется?
…Вздернутая попка; энергия, бьющаяся в жестком ритме. Закинутые руки. Полуоткрытый от усердия рот. Страсть в каждом жесте, каждом вздохе. Справляется?
Блять, она не просто справляется! Она влезла в его голову, впиталась под кожу и танцует на его нервах…
- Да, - Джонатан постарался успокоиться. - Но с чего ты так заинтересовалась ею?
- Потому, что она достойна лучшего. Как и ты когда-то.
- Нет, - мужчина покачал головой, а Маргарет удивленно открыла глаза.
- Она не я, она круче. И я сам не всегда знаю, что с этим делать.
- У тебя получится, - директор улыбнулась и перевела разговор о старых знакомых. А Джонатан тяжело вздохнул. Получится ли? Или его прежде разорвет от неудовлетворенного желания?
В этом был вызов: пройти по краю и не сорваться вниз. Загореться, но не сгореть. А Джонатан любил вызовы. И, будучи профессионалом, он был уверен в своих силах. Пусть это и непросто, когда его одолевают самые противоречивые, пугающие чувства. Куда легче, когда ты четко понимаешь, что должен делать.
А вот как оставаться рассчетливым специалистом , когда все твои мысли совсем не о работе?
Он снова думал о девушке по дороге в такси.
Кьяра. Нежная, ранимая, жесткая. Удивительная, как сама жизнь. Она и пахла жизнью. Противоположными и такими дополняющими друг друга запахами: сладкой горечью, тягучей страстью, невинностью, достоинством и свежестью.
Она могла проходить мимо, могла танцевать рядом - да просто сидеть! - а её запах уже проникал в жадные ноздри, обволакивал теплом и желанием, заставлял зажмурить глаза. Будто от запаха можно отгородиться с помощью век! Даже от её внешнего вида невозможно было спрятаться таким образом - и с закрытыми глазами он отлично представлял и мысленно смаковал каждый изгиб и выпуклость восхитительной фигуры. Сегодня он заметил небольшую татуировку на лодыжке у Кьяры - причудливый черный знак, напоминающий древние руны; и почему-то возвращался к этому знаку снова и снова. Ему захотелось сжать её ногу, обвести языком эту руну, выяснить подробности, как она была сделана. Мужчина представлял девушку лежащей на кресле в тату-салоне: грубые пальцы обхватывают хрупкую кость, а игла прокалывает нежную кожу на таком чувствительном месте. Волоски на руках у него поднимались от вожделения и злости на неведомого татуировщика, посмевшего трогать Кьяру, вынудившего её почувствовать боль. Кажется, он точно стал психом. Можеет, пора как и всем нормальным американцам, завести своего психотерапевта? И рассказать, что только одна маленькая шатенка могла видеть его танец, как свой собственный?
Потому что она видела.
Видела изнутри; точно понимала порывы и их причины. И умудрялась наслаждаться всем этим, за что Джонатан уже, практически, её ненавидел.