Судебный процесс продолжался одно ноябрьское утро и половину дня. Он проходил в зале городского совета, а за окном в тот день кружились снежные вихри, тонкие, как свадебное кружево. Облака цвета сланца, наползающие на город, грозили ещё более сильной бурей. Роджер Мицель, подробно ознакомившийся с делом, выступал на суде не только судьёй, но и прокурором.

Кто-то слышал, как один из присяжных во время перерыва на ланч в «Маменькином Сынке» сказал:

- Он как банкир, который берёт сам у себя ссуду и выплачивает проценты. Однако никто не высказал возражений вслух, никто не счёл это плохой идеей. В конце концов, в этом была определённая экономия.

Прокурор Мицель вызвал полдюжины свидетелей, и Судья Мицель ни разу не выразил возражения против его линии допроса. Мистер Клайн давал показания первым, а последним шёл шериф Баркли. История вырисовывалась довольно простая. В полдень в день убийства Ребекки Клайн был детский праздник с тортом и мороженым. На нём было несколько друзей Ребекки. Около двух часов, когда девочки играли в Прицепи Ослу Хвост и Музыкальные Стулья, Джим Трусдейл вошёл в бар «Везунчик Чак» и заказал стакан виски. На нём была его шляпа. Он не спеша выпил виски, а потом заказал ещё стакан.

Снял ли он в какой-то момент свою шляпу? Может быть, повесил её на один из крючков около двери? Никто не мог вспомнить.

- Вот только я никогда не видел его без шляпы, - сказал Дейл Джерард, бармен. - Шляпа была его частью. Если он и снимал её, то положил рядом с собой на стойку. Он выпил второй стакан и пошёл восвояси.

- Его шляпа лежала на стойке, когда он выходил? - Спросил Мицель.

- Нет, сэр.

- Висела ли она на крючке, когда вы запирали бар на ночь?

- Нет, сэр.

Около трёх часов того дня Ребекка Клайн вышла из дома и направилась в аптеку на Главной Улице. Её мать разрешила ей купить немного леденцов на подаренный серебряный доллар, но сказала, не есть их, потому что для одного дня сладостей достаточно. Когда она не вернулась домой к пяти часам вечера, мистер Клайн и ещё несколько мужчин отправились на поиски. Они нашли её в Аллее Баркера, между стоянкой дилижансов и «Знатным Отдыхом». Она была задушена. Её серебряный доллар исчез. И когда убитый горем отец взял её на руки, мужчины увидели широкополую кожаную шляпу Трусдейла. Она лежала под юбкой праздничного платья девочки.

Во время судебного перерыва на ланч из-за стоянки дилижансов, менее чем в девяноста шагах от места преступления, стали раздаваться удары молотка. Это строили виселицу. Строительством руководил лучший плотник в городе со вполне подходящей ему фамилией. Его звали мистер Джон Хаус. Ожидался большой снег, и дорога до Форт Пьерра станет непроходимой, возможно, на неделю, а возможно, и на всю зиму. Никто не собирался держать Трусдейла в местной каталажке до весны. Это было неэкономно.

- Построить виселицу проще простого, - говорил Хаус всем собравшимся поглазеть. - Это под силу даже ребёнку.

Он объяснил принцип действия рычажного механизма под люком и рассказал, что всё будет должным образом смазано колёсной мазью, чтобы в последнюю минуту не возникло никаких проволочек.

- Когда надо провернуть подобное дело, важно, чтоб всё прошло гладко с первого раза.

После обеда Джордж Эндрюс вызвал Трусдейла для дачи показаний. Собравшиеся начали презрительно свистеть, но Судья Мицель призвал их к порядку, пригрозив очистить зал суда, если присутствующие не будут вести себя подобающе.

- Вы были в «Везунчике Чаке» в тот день? - спросил Эндрюс, когда порядок был восстановлен.

- Думаю, да, - ответил Трусдейл. - Иначе бы я здесь не стоял.

При этих словах раздался смех, и Судья Мицель снова призвал всех к порядку, хотя сам при этом улыбался.

- Вы заказали два стакана выпивки?