- Нет. Это улика. Джим Трусдейл, я арестовываю тебя за убийство Ребекки Клайн. Ты хочешь что-нибудь сказать по этому поводу?
- Да, сэр. Я не знаю ни о какой Ребекке Клайн.
Шериф вышел из камеры, закрыл дверь, снял со стены ключ и запер её. Язычки замка скрипели, проворачиваясь. В камеру в основном помещали пьянчуг и редко запирали. Он посмотрел на Трусдейла и сказал:
- Мне жаль тебя, Джим. В аду недостаточно жарко для человека, который сотворил такое.
- Такое? Что такое?
Шериф молча вышел, тяжело ступая.
Трусдейл оставался в камере, жратву ему приносили из «Маменькиного Сынка», спал он на койке, справлял нужду в помойное ведро, которое выносили раз в два дня. Его отец не приходил навестить его, потому что на восьмом десятке совсем выжил из ума. За ним ухаживали две скво - одна была из племени Сиу, а вторая из племени Лакота. Иногда они стояли на пороге заброшенной ночлежки и пели церковные гимны. Его брат отправился добывать серебро в Неваду.
Иногда в аллее напротив окна его камеры собирались дети и распевали:
- Как ты мог убить мою доченьку? - спросила она у него сквозь зарешёченное окно. - Ей было всего десять лет, у неё в тот день был день рождения.
- Мэм, - сказал Трусдейл, встав на койку, и глядя на неё сверху вниз. - Я не убивал ни вашу дочь, ни кого-либо ещё.
- Грязный лжец, - сказала она и пошла прочь.
На похороны убитой девочки собрался почти весь город. Пришли обе скво. Явились даже две шлюхи, ошивавшиеся у «Везунчика Чака». Трусдейл слушал пение из своей камеры, присев над помойным ведром в углу.
Шериф Баркли телеграфировал в Форт Пьерр, и неделю спустя в город приехал выездной судья. Он был недавно назначен на эту должность, для которой был ещё слишком молод. Он выглядел как денди с длинными волосами до плеч, как у Дикого Билла Хикока. Его звали Роджер Мицель. Он носил маленькие очки в круглой оправе и зарекомендовал себя как отъявленный сердцеед и у «Везунчика Чака» и в «Маменькином Сынке», несмотря на то, что носил обручальное кольцо.
В городе не было юриста для защиты Трусдейла, так что Мицель пригласил на эту роль Джорджа Эндрюса, владельца торговой компании, постоялого двора и гостиницы «Знатный Отдых». Эндрюс проучился два года в школе бизнеса в Омахе. Он заявил, что выступит в качестве адвоката Трусдейла, только если мистер и миссис Клайн дадут своё согласие.
- Сходи повидай их, - сказал Мицель. Он сидел, откинувшись в кресле парикмахера, пока тот брил его. - Не затягивай с этим.
- Что ж, - сказал мистер Клайн, когда Эндрюс изложил ему суть дела, - У меня один вопрос. Если ему не найдут адвоката, его смогут вздёрнуть?
- Это будет противоречить американским законам, - сказал Эндрюс. - И хотя мы ещё не стали частью Соединённых Штатов, скоро мы к этому придём.
- Он не сможет выкрутиться? - спросила миссис Клайн.
- Нет, мэм, - ответил Эндрюс. - Не вижу, как он сможет это сделать.
- Тогда исполните свой долг, и да благословит вас Господь, - сказала миссис Клайн.