За годы нашей дружбы Крис дал мне несколько замечательных советов относительно этой и других проблем, которые порой буквально подавляют меня. Он попытался научить меня не «подключаться» к негативу других людей. Когда человека подпитывает то, что для него по- настоящему важно, к нему приходят правильные вещи. Крис говорил, что смотреть на ситуацию надо с точки зрения всех ее участников, всегда действовать правильно, жить в мире с собой и понимать, что и критика, и похвала преходящи. Он посоветовал мне не зацикливаться на том, что мне не подконтрольно, не погружаться в прошлое, поскольку все, что происходит с нами, не случайно и в итоге идет нам во благо. Он рекомендовал учиться у природы, произнося при этом одну из вдохновляющих цитат: «Солнце никогда не просит у земли благодарности». Крис напомнил мне, что я всегда должен действовать с лучшими намерениями и никогда не искать признания, похвалы или благодарности. Именно этому учили нас наши матери. Сам он никогда не ждет благодарности, но я хочу поблагодарить его, ведь без его дружбы жизнь моя была бы неизмеримо беднее.

Когда во время реабилитации в 2008 году Энцо плавал в бассейне на сеансах гидротерапии, мы с Крисом обычно беседовали на маленькой кухне рядом с моим кабинетом. Тогда я впервые обсудил с ним идею создания телевизионной программы. Мне хотелось рассказывать истории о надежде и избавлении от мук от лица всех животных, которые попадали в мою клинику, и всех людей, которые их любили. Я снова и снова подмечал, насколько важна бескорыстная любовь и привязанность между человеком и животным. Я видел, как в критические моменты, будь то болезнь или травма, связь между ними усиливалась. Мне хотелось через реальные истории семей с животными-компаньонами продемонстрировать действенное сострадание и познакомить людей с достижениями ветеринарной медицины и хирургии. Моя цель заключалась в том, чтобы рассказать историю любви, объединившейся с медицинской наукой. Я хотел нести позитив и добро, показывая, как мы можем сделать этот мир лучше и для человека, и для животных.

Во время наших бесед на кухне название программы пришло само собой – «Ветеринар-бионик».

Я рассказал Крису об операциях по спасению лап собак и кошек с помощью бионических имплантов, которые я начал выполнять еще в Тилфорде. Эти операции я продолжил и в Ишинге, но к тому времени был разработан целый ряд индивидуальных вариантов лечения заболеваний позвоночника и суставов, травм и спасения конечностей.

Крис рассказал о моей идее сериала Джею Ханту с канала Би-би-си. Так начались серьезные обсуждения, которые вылились в цикл из шести передач. Я уже отснял кое-какой материал с Джимом Инклдоном, с которым познакомился еще на съемках сериала «Дикая природа СОС». Джим — прекрасный оператор и неравнодушный режиссер, который всей душой болеет за судьбу животных. Первые материалы стали основой идеи передачи, которую мы предъявили компании Wild Productions и ее директору Саймону Кауэллу (нет, не так — великому Саймону Кауэллу!). Несколько месяцев ушло на подбор съемочной группы и запуск проекта. Наконец сериал вышел в эфир на канале Би-би-си-1.

В отличие от «Супервета» (эта программа снимается и фиксированными камерами, и подвижными операторами), программа «Ветеринар-бионик» снималась тремя операторами, которые жили на площадке утром, днем и вечером. Потребовалось некоторое привыкание, но постепенно съемочная группа стала частью семьи нашей клиники, и мы отлично поладили, прониклись взаимным доверием, уважением и чувством локтя в этом неизведанном доселе путешествии. Мы хотели снять ветеринарную программу, которая не была бы похожа ни на что из того, что делалось раньше, где успех и неудача были бы показаны как часть повседневной жизни в контексте ознакомления с достижениями медицины и хирургии, которые мы применяем в своей работе, стремясь делать правильные вещи для животных.

Мы спрашивали многих наших клиентов, готовы ли они принять участие в этой программе, и некоторые соглашались. Я безмерно благодарен им за эту открытость. Я твердо убежден, что «Ветеринар-бионик», как и «Супервет», дали миру гораздо больше, чем все мои научные достижения, включая семьдесят научных статей, написанных лично или в соавторстве, и сотни академических лекций, прочитанных во всем мире, хотя и это, конечно, тоже очень важно. «Ветеринар-бионик» впервые вышел в эфир 30 июня 2010 года. Теперь я мог рассказать всему миру о поразительной силе связи между человеком и животным и поделиться новейшими достижениями медицинской науки, которые служат на благо и животным, и людям.

* * *

В октябре 2009 года, когда съемки в клинике проводил Джим Инклдон, ко мне на лечение привезли несчастного черного кота Оскара. С его истории начался первый эпизод «Ветеринара-бионика». Чудесный ласковый короткошерстный кот не более двух лет от роду был срочно доставлен к нам из Джерси. Оскар попал в поле под комбайн и лишился обеих задних лап ниже щиколоток. Он отчаянно пытался передвигаться на культях, но это причиняло ему сильную боль. Люди часто справляются с такими проблемами с помощью протезов с культеприемниками — силиконовыми прокладками между протезом и конечностью. Некоторые даже бегают на таких протезах на Паралимпийских играх и Играх инвиктус (непобежденных). Но некоторым давление на культю, как бедному дяде Полу из моего детства, причиняет сильную боль. Такая боль ограничивает подвижность. В течение многих лет специалисты искали способ прямой скелетной фиксации с помощью металлического устройства (эндопротеза), который можно было бы надежно имплантировать прямо в кость, а наросшая сверху кожа служила бы постоянной защитой от бактерий. И вот к этой-то конструкции можно было бы присоединить искусственную конечность (экзопротез). Эндо- и экзопротезы вместе образуют бионическую конечность. Я всегда мечтал сделать это для наших друзей-животных — еще с детства, когда ловил рыбу с дядей Полом и нечаянно уронил его деревянную ногу за борт.

Оскару было бы очень трудно привыкнуть к обычным протезам, не говоря уже о том, чтобы надежно закрепить их на обеих его задних лапах. К тому времени, когда кот попал в нашу клинику, я уже сотрудничал с профессором Гордоном Бланном и его помощниками. Мы провели две операции с эндо- и экзопротезами двум собакам — Коулу и Сторму — еще в нашей старой клинике.

У Оскара я соединил две основные кости щиколотки — таранную и пяточную — и имплантировал втулки из титанового сплава с пористыми фланцами, на которых могли нарасти кость и кожа. Затем мы присоединили к ним небольшие протезы из резины и винных пробок, и на следующий же день Оскар был уже «на ногах» и даже пытался бегать. Конечно, на залечивание кости и кожи ушло несколько недель, но процедура увенчалась успехом. Когда он отправился домой, его белые экзопротезы очаровательно гармонировали с черными лапами. Вскоре кот уже вовсю резвился, избавившись от боли. Впереди у него было еще восемь жизней.

Оскар стал первым пациентом в мире людей и животных, получившим одновременно два бионических эндопротеза.

Так открылась новая эра возможностей. Оскар продолжал ходить и бегать более или менее нормально семь лет при полном функционировании щиколотки. К сожалению, после этого один из имплантов сломался. Мы могли бы ампутировать щиколотку и установить новый имплант, чуть выше, но кот отлично справлялся и с одной задней лапой — и справляется по сей день.

Как в случае с Энцо и Крисом, семья, в которой жил Оскар, понимала, что мы стараемся сделать все, что в наших силах, и используем новейшие методы и импланты. Когда один из имплантов вышел из строя, мы принимали решение вместе, понимая, что сделали все, что могли. Редкие медицинские достижения не прошли через ряд неудач. И общество, и профессионалы должны признать эту неприятную истину во имя прогресса, иначе мы обречены на застой и сохранение существующего положения дел без всякого продвижения вперед, что было бы преступно. Из этого вытекает вывод: прогресс невозможен без согласия семьи пациента на то, чтобы стать первыми. В большинстве случаев новации рождаются из разочарования и отсутствия других вариантов обеспечить достойное качество жизни. Некоторые считают, что ампутационные протезы и другие достижения в области хирургии животных, которые я использую, это нечто чрезмерное, но я верю, что время докажет обратное. Операции, проведенные Энцо и Оскару, вдохновили нас на создание будущего поколения имплантов, которые смогут помочь другим животным и людям, как помогли им.

Неудачный имплант Оскара, как и многие другие наши успехи и промахи, подвигнул нас к разработке нового изобретения — PerFiTZ (чрезкожная фиксация на скелете). Мы надеемся, что это станет реальным шагом вперед (и в фигуральном, и в буквальном смысле) для животных и людей с ампутированными конечностями.

Это был совместный проект с профессором Гордоном Бланном и талантливым инженером Джеем Месванией, без которого компания FitzBionics, которую я создал, не могла бы работать. Именно он делает индивидуальные импланты для животных. Я также хочу поблагодарить моего дорогого друга и коллегу доктора Мэтью Аллена за удачное название этого импланта, которое мы с ним придумали однажды вечером, когда он преподавал в университете штата Огайо. С тех пор он помогает мне продвигать концепцию Единой медицины. Как научный гений, честный и порядочный человек Мэтью стал моим верным и надежным спутником в этом трудном путешествии. В настоящее время он преподает в Ветеринарной школе Кембриджского университета, продолжая вносить свой вклад в будущее ветеринарии и медицины человека.

Успехи и неудачи научили нас принимать во внимание множество факторов, в том числе анатомическое расположение импланта в зависимости от вида животного. Собирая информацию о расположении импланта, типе и толщине костей и кожи — например, голень датского дога сильно отличается от щиколотки кошки, — мы совершенствуем наши эндопротезы. Эти знания помогают не только при лечении животных, но и людей. Если мы отработаем новую технику операции на животном, у которого крайне мало других вариантов, и все эти варианты неоптимальны, а семья животного дала осознанное согласие на операцию, то мы можем действовать. Потому что по английским законам, при условии, что все другие варианты и потенциальные риски были доступно разъяснены, это является «актом клинической ветеринарной практики», даже если такая операция выполняется впервые. Главное юридическое требование в подобной ситуации — предоставление опекуну животного всех фактов, которыми мы располагаем на данный момент, и получение от него полностью осознанного добровольного согласия.

Действуя таким образом, мы можем и помочь этому животному, и научиться помогать другим животным и людям. Нет никакой необходимости экспериментировать на здоровых подопытных животных, чтобы узнать то, что мы уже знаем; незачем повторять ошибки прошлого в ветеринарной и человеческой медицине, когда можно учиться на нашем новом опыте! До недавнего времени эксперименты на животных были единственным механизмом при создании большинства лекарств и имплантов для человека.

Я считаю, что мы находимся на перепутье, где у нас есть возможность сделать выбор — работать вместе или продолжать идти параллельными путями в ветеринарии и медицине человека.

Я не вижу никакой рациональной, этически обоснованной причины всегда выбирать экспериментальную модель, которая затем приносится в жертву для нашей пользы, тогда как можно просто использовать опыт полностью обоснованной клинической ветеринарной практики спасения животного, которое в противном случае было бы обречено на страдания или эвтаназию.