Неожиданно откуда-то снизу ударил порыв воющего ветра, настолько холодного, что мне показалось, будто в оба уха вбили по гвоздю. Ветви вокруг задрожали, сбрасывая снег.

— Господи, — прошептала Нина.

Вой ветра все продолжался, повергая в дрожь. Казалось, на нашем пути возникла труднопреодолимая стена, и, возможно, один из нас чуть выпрямился, может быть, даже и не один. Но этого хватило.

Послышался негромкий треск и стон, и я увидел, как Коннелли резко повернулся и упал на спину.

— О черт, шеф, нет…

Словно в тумане, я увидел Нину и Фила, метнувшихся мимо меня под укрытие деревьев. Бросившись на землю, я подполз к шерифу.

Губы Коннелли были плотно сжаты.

— Все нормально, — прошептал он.

Расстегнув его плащ, я увидел темное пятно, расплывавшееся внизу слева по его груди. Я положил руку на рану и плотно прижал. Шериф дышал ровно и глубоко — видимо, организм его был достаточно крепким.

Нина припала к земле в трех ярдах впереди, сжимая в руках пистолет, нацеленный в ту сторону, откуда мы пришли. Помощник шерифа сидел, прислонившись спиной к дереву. Шум ветра начал ослабевать.

— Фил, иди сюда, — сказал я.

Тот встал. Послышалось еще два выстрела.

— Пригнись!

Упав на живот, он быстро по-пластунски пополз ко мне. Нина дважды выстрелила в ту сторону, откуда донесся звук.

— Черт, шеф… — пробормотал Фил, увидев кровь.

— Оставайся с ним, — велел я.

Я метнулся к Нине.

— Ты его видишь?

Она покачала головой.

— Слишком темно. Он мог выслеживать нас уже полчаса, выжидая подходящего момента.