— Крез. Тьфу! Давид Мансурович, — раздраженно поведя плечом, думаю о том, что же задумал Садулаев.

Придумал мне наказание? Жаждет держать меня под боком, чтобы измываться? Сглатываю ставшую вязкой слюну. Пусть занимается своей невестой, а меня оставит в покое! Все мое существо сейчас полностью сосредоточенно на том, чтобы подарить этому миру новую жизнь.

— Да, он у Сергеевича.

Я тут же срываюсь с места и спешу в сторону кабинета босса.

— Мир, ты чего?

— Я скоро приду! — оборачиваясь к Аньке. — Мне надо кое-что сказать Владимиру Сергеевичу, по поводу переезда.

Не дожидаясь реакции Ожерельевой, спешу вперед по красной дорожке, ведущей в кабинет начальника. Я не хочу переезжать в Анапу. Боже, только не сейчас, когда я уже встала на ноги и обрела душевное равновесие. Я не готова встречаться каждый день лицом к лицу с Давидом и его… пассией.

«С женой, Мирьям! С женой…» — поправляет внутренний голос.

У меня перехватывает дыхание, будто облили кипятком с ног до головы. Я не смогу скрывать долго свою беременность. Это будет просто невозможно. Даже сейчас я прикладываю усилия, чтобы о моем положение как можно дольше никто не догадывался. Я понимаю, что с какой-то стороны поступила не хорошо, не предупредив начальство о том, что беременна, но я так отчаянно нуждаюсь в работе! Уверена, что Владимир Сергеевич вошел бы в мое положение, а вот Давид… Если он узнает — это будет катастрофа. Ни один мужчина кавказкой национальности не откажется от своего ребенка, а Садулаев Давид — тем более. Следующая мысль заставляет меня замереть возле кабинета Владимира Сергеевича. А имею ли я моральное право лишить Давида малыша? Щеки и шею опаляет удушающим жаром. Ведь он такой же родитель, как и я. Если я ему скажу, то буду обречена всю жизнь терпеть присутствие этой белобрысой ведьмы, и я уверена, моего ребенка она точно возненавидит!

Боже, только не сейчас! Зачем эти мысли появились в моей голове?! Зачем судьба вновь столкнула нас друг с другом? Тяну руку к двери, когда она резко отворяется, и я испуганно замираю под взглядом черных глаз Давида.

— Мирьям, — кивает он, скользя взглядом по моему разрумянившемуся лицу, пока не останавливается на слегка припухших от беременности губах. Темный зрачок расширяется, полностью поглощая темную радужку.

Нет, не смотри так на меня! Не надо… Но вместо этого произношу:

— Нам надо поговорить.

Давид кивает и отступает обратно в кабинет, придерживая дверь, приглашая тем самым последовать за ним.

— Я как раз хотел отправиться за тобой.

Прохожу в кабинет. Глаза инстинктивно ищут Владимира Сергеевича, но его нет. Здесь только я и Давид. Поворачиваюсь к своему новому боссу и выдаю, как на духу:

— Давид, я никуда не поеду!

Непроницаемое выражение лица Садулаева мгновенно становится суровым.

— Это не предложение, Мирьям, — он складывает руки на груди, и я вижу, как под тканью рубашки оливкового цвета перекатываются тугие мускулы. — Ты поедешь — это не обсуждается.

Сердце отчаянно бьется. Боже, что делать?!