Глава 8

Мирьям

— Мирьям!

Стоит мне войти в просторное фойе, слышу я звонкий полный радости голос Ани Ожерельевой. Глаза девушки блестят, щёчки порозовели от волнения. Терпеливо дожидаюсь подругу, которая почти мгновенно пересекает фойе и спешит мне навстречу.

— Привет! — поравнявшись со мной, Ожерельева целует воздух возле моего уха, не прикасаясь моей щеки подкрошенными кремово-коралловой помадой губами. — Какой странный аромат, подруга. Что за духи?

Резко тушуюсь, потому что это селективная* лимитированная линейка духов «Ангел». Небольшой «призрак» из прошлого. Незамысловатый флакончик я нашла случайно вчера вечером на самом дне своего рюкзака, с которым сбежала полгода назад из отчего дома. Даже не знаю, что именно заставило вновь заглянуть в него. Мой любимый аромат. Ведь работая над такими композициями, как «Ангел» и ему подобные, парфюмеры создают ароматы самого высокого класса, в буквальном смысле готовят произведения искусства. Они не стараются угодить клиенту, как в массмаркетах и зачастую экспериментируют с нотами, создавая экстравагантные и интеллектуальные композиции со сложным звучанием. Именно поэтому неискушенному человеку бывает трудно понять и оценить даже лучшие селективные ароматы — как и произведения современного искусства. Неудивительно, что Аньке он показался «странным»: сладкий, как знаменитый французский десерт. Сочетание чайной розы и перца окутаны пудровым шлейфом. Очень сложно понять с первого раза, но человек, открывший для себя такой парфюм, уже не сможет от него отказаться. Поэтому, не удержавшись, перед тем, как выйти из дома, я провела капелькой духов за ушами и на запястье там, где почти незаметно бьется голубая жилка. Любовь к такого рода ароматам привила мне мама…

— Да так… в супермаркете по акции взяла, — смущённо отвожу глаза, чувствуя неприятные покалывающие ощущения в сердце, от того, что приходится врать подруге, но скажи я правду — возникнут вопросы. А у меня и так их сейчас столько, что кругом голова. Особенно после того странного телефонного разговора с Мансуром Шамилевичем…

— Мир, ну хватит летать в облаках, — щелкает перед моим носом пальцами Аня. — Вещи собрала? Нет, мне до сих пор не верится, почему выбрали именно нас?!

— Кто? Куда выбрал? — удивленно моргаю от столь быстрой смены темы разговора.

— Во-от! — с укором тянет подруга, намекая на то, что я ее не слушаю, но во взгляде Аньки плещется ничем не прикрытая радость. — А-аа, ты же не в курсе, — победно улыбается и почти визжит. — Собирай вещи, Сотникова, нас переводят в… рай!

— Рай? — выходит как-то тихо и рвано.

— Да, — подруга возбужденно хватает меня за руку, в которой я держу большой бумажный пакет. — Высшее руководство отдало приказ о нашем переводе. Мира-аа, мы теперь будем работать в «Парадайз»! Я о таком даже и не смела мечтать! — визжит от радости Анька.

Пока я стою почти в шоковом состоянии, взгляд Ожерельевой падает на пакет в моих руках.

— Что там у тебя? — голубые глаза с интересом смотрят на виднеющийся черный материал пиджака.

Да-да, тот самый, отглаженный и аккуратно сложенный пиджак Садулаева Давида Мансуровича. Не отвечая на вопрос, я вскидываю глаза на подругу, инстинктивно отводя руку с пакетом за спину.

— А кто… кто сказал это? — задаю вполне закономерный вопрос, но в душе я уже знаю на него ответ.

— Владимир Сергеевич, — охотно откликается Анька. Подруга в восторге и совсем этого не скрывает. — А принимал решение наш Крёз, — заканчивает мечтательно Анька.

Черт! Давид…

— Он здесь?

— Кто? — удивляется Анька. — Ааа, Владимир Сергеевич?