Еще один снимок.
Генри Чисмен стоял в проулке, выходящем на улицу напротив горящего дома. Искры медленно возносились в небо.
Крайне важно зафиксировать это событие. Трагедия мгновенна и скоропреходяща. А горе нет. Горе неизбывно.
Фотография: женщина-полицейский, по лицу ручейками струится кровь.
Фотография: блики огня на хромированных частях пожарных машин.
Когда Чисмен добрался до дома-укрытия, пожар уже начался и агенты с полицейскими вываливались наружу. Ему оставалось только снимать.
Посмотрев вдоль улицы, он заметил того, кто назвал себя Джефферсоном. Мужчина что-то опустил на капот автомобиля и наклонился прочитать. Журнал? Нет, предмет блестел, как кусок стекла. Мужчина стянул с себя кожаную куртку и бережно, затаив дыхание, обернул в нее стекло – так отец мог бы укутать младенца, чтобы вынести в холодную ночь.
За вычетом Тоуба Геллера, который находился в больнице, вся группа собралась в штаб-квартире ФБР. Маргарет Лукас говорила по телефону. Паркер посмотрел на нее, она ответила загадочным взглядом, который заставил его припомнить слова Кейджа, сказанные в машине на обратном пути.
– Что думаешь о Лукас? – спросил агент.
– Что думаю? Хороший профессионал. Добьется успехов.
– Я не о том. Что ты думаешь о ней как о женщине?
– Ты что, хочешь меня с ней свести?
– Конечно, нет. Я только хочу, чтобы у Маргарет было больше друзей. Она не замужем, парня у нее тоже нет. Не знаю, заметил ты или нет, но она красивая. Как, по-твоему?
Паркера она, разумеется, привлекала – и не одним внешним видом. Но Кейджу он ответил:
– Она ждет не дождется конца этого дела, чтобы больше меня не видеть.
– Ты так считаешь? – спросил агент.
– Я наступаю ей на мозоль, а ей это не по вкусу. Ну, так у меня для нее новость – буду и впредь наступать, если решу, что так надо.
– Послушай, она сама могла так сказать. Вы двое – пара…
– Кейдж, уймись. Почему ты считаешь, что это не ее, а мое дело?
Подумав, агент ответил: