– Копатель никак не мог прознать о вас, но я пошлю двух агентов дежурить у вашего дома.
Паркер решил, что это преамбула к уговорам остаться. Но она тут же добавила:
– Ваш сынишка… езжайте к нему. Обрадуйте.
Паркер некоторое время смотрел ей в глаза, гадая, нашел ли он «ключ» к головоломке по имени «спецагент Лукас».
Он собрался поблагодарить ее, но внезапно почувствовал, что любая демонстрация благодарности и вообще любой ответ разрушит хрупкое равновесие между ними. Он просто кивнул и поспешно вышел.
Фрагмент за фрагментом. На экране Тоуба Геллера они занимают свои места. Все еще путаница.
Маргарет Лукас повернулась к доктору Эвансу – тот изучал письмо шантажиста. Психолог отхлебнул кофе, долил еще из термоса и сказал:
– У меня появились кое-какие соображения.
– Поделитесь.
– Исходя из того, что мы наблюдали, я думаю, Копатель всего лишь инструмент. Скажем так – «портрета не имеет». Анализировать его бессмысленно – с тем же успехом можно анализировать винтовку. Но сам преступник, мужчина в морге, – совсем другое дело. Высокоорганизованный правонарушитель. Он все блестяще спланировал. На каждый ход у него имелся запасной. И оружие он подобрал безотказное – человеческое существо, умеющее лишь убивать.
– Кинкейд сказал, что он был прекрасно образован, – заметила Лукас. – Он попытался замаскировать это в письме, но Паркер его раскусил.
Эванс немного подумал.
– Как он был одет?
Арделл нашел описание и зачитал его. Эванс подытожил:
– Дешевая одежда. Не совсем то, что ожидаешь от человека, способного организовать подобное и потом требовать двадцать миллионов долларов.
– О чем это говорит? – поинтересовалась Лукас.
– Я вижу в этом классовый подход, – объяснил Эванс. – Мне кажется, он предпочитал убивать богатых, а не бедных.
– Но в первый раз Копатель валил всех без разбора, не только богатых, – сказал Харди.
– Учтите где – на Дюпон-серкл. Это же царство яппи. А Театр Мейсона? Билеты стоили, должно быть, долларов по шестьдесят. Думаю, он имел на богатых зуб.
– Почему? – спросил Кейдж.