– Жаль… Правда, жаль. Надеюсь, ты понимаешь, что у меня нет другого выхода. Ты мне слишком нужен… В тишине и одиночестве дворцовых подземелий даже в пустые головы приходят дельные мысли… – король стремительно вышел, красиво махнув алым плащом.

Робер ждал.

– Неужели трудно притвориться? Кому нужна твоя детская откровенность?… Подчинись отцу, ещё есть время. Никто не посмеет осудить тебя. Твоё место в тронном зале, а не в вонючей тюрьме. Посмотри, как ты одет… – казалось, барон искренне переживает за брата.

Робер стал спокойно расстёгивать пуговицы парадного камзола. Керок заворожённо следил за движениями юноши и втайне завидовал его решительности.

Когда Кобрет связал ему руки, Робер оглянулся на цветные окна:

– Обидно, что сегодня дождь… Я готов.

– Измени решение.

Робер отрицательно помотал головой, челюсти стиснулись так, что он уже не мог говорить нормальным голосом. Показывать же свою слабость Роберу не хотелось. Керок некоторое время смотрел в глаза младшего брата, потом махнул рукой:

– Пошли…

Небольшая процессия отправилась вниз.

Тёмными коридорами они вышли на улицу и почти сразу прошли через железные ворота во двор двухэтажной тюрьмы. Дворец и тюрьма оказались очень близки, как две стороны одной монеты. В тюремном дворе плотно уместились кухня, дом для охраны и кузница. Шёл мелкий дождь, солнце так и не появилось. В лёгкой рубашке Робер промок насквозь, его знобило.

Распорядитель тюрьмы встретил их у кузницы:

– Куда его? В верхние этажи?

– Нет. В подземелье. Одного. Делайте всё, что положено.

– Как записать?

– Только имя – Робер.

Робера провели внутрь, Керок вошёл и остался стоять у двери, наблюдая.

Горел горн, потный мальчишка лет десяти работал мехами, ни на что не обращая внимания. Кузнец, ковавший цепь, отложил работу, покопался в груде железа, вынул оттуда кандалы, скомандовал:

– Давайте его!

Робера повалили на скамью, стоявшую у наковальни так, чтобы свесились ноги. Помощник кузнеца заинтересовался: