Робер поморщился, но постарался внимательно выслушать лекаря. А тот рассказал странные вещи:

– Этот медальон как-то связывал сознание леди Вербы и её собаки Роны. И не только. Примерно к десяти годам твоя мать, будущая мать, очень серьёзно заболела. Пригласили известных лекарей, даже тех, кого называли колдунами. Ничего не помогало, девочка угасала. В одну их зимних ночей, когда Вербе стало особенно плохо, в замок попросилась пожилая женщина с плетёной корзиной в руках, она замерзала, и отец леди Вербы, барон Паркон, приказал её впустить. Женщина оказалась ведуньей и знахаркой. Она рассказала об этом барону, а тот был рад хвататься за соломинку, лишь бы вылечить дочь. Женщина осмотрела девочку и, отозвав барона в сторону, заявила, что его дочь вот-вот умрёт. И тут же успокоила, объяснив, что может спасти ребёнка. Она достала из корзины месячную чёрную псинку, положила её на кровать к больной. Женщина сделала надрезы на руке девочки и лапе собачки. Что там было ещё, никто не запомнил. Все будто потеряли сознание на какое-то довольно долгое время. Когда люди очнулись, знахарки не было в замке, а девочка спала, обняв чёрную собачку. Спала совершенно здоровым сном, с румянцем на щеках и с улыбкой на посвежевшем личике. С тех пор леди Верба не расставалась ни с медальоном, ни с собакой. И поверь мне, она никогда не болела. Когда выслушивал её, мне всегда казалось, что в груди этой замечательной женщины бьётся два сердца… Она не зря отдала этот медальон тебе, может, хотела защитить тебя…

– И погибла сама… – горько добавил юноша, захлопнул створки медальона и повесил его на шею. Накрыл его рукой и почувствовал тепло.

– Мне пора идти. Я как-нибудь расскажу продолжение истории, а сейчас, похоже, сюда идут люди. Не стоит им знать о нашем разговоре, Ваше Высочество…

– Ну хоть ты меня так не называй! Да, хорошо, хорошо… – юноша спрятал материнский подарок под рубашку.

Робер надеялся не увидеть родственников до момента присяги, но перед торжественной церемонией к Роберу в спальню заявились король и Керок, как обычно, в сопровождении компании стражников. Король Гордон Лекс оглядел младшего сына:

– Неплохо… Народ будет рад такому привлекательному принцу. Невеста – тоже. Надеюсь, клятвы выучил, не собьешься? – скептически спросил Робера.

Тот ответил громко и внятно:

– Я не принесу клятв, которые не могу выполнить. Я не хочу быть Вашим наследником. Я отказываюсь.

Вокруг будто всё застыло. Тишина быстро наполнялась напряжением. Керок внимательно следил за реакцией отца.

– Почему?

Всё-таки король задал этот вопрос. Робер отстранённо ответил:

– Я не могу служить убийце и самозванцу.

И услышал равнодушное:

– Дурак.

– Я предупреждал Вас, отец…

– Любого можно заставить, – задумчиво уставился в окно король. Керок сделал знак, и Кобрет встал за спиной Робера.

– Кончится тем, что ты согласишься на всё… Зачем усложнять неизбежный путь? Ты не сможешь противостоять мне, – как неразумному младенцу терпеливо-снисходительно втолковывал Роберу король. – Ты – мой сын. От этого невозможно откреститься словами, этого уже не изменить. Возьми, что тебе предлагают: богатство, власть, могущество. Большинство людей жизнь кладёт, чтобы завоевать хоть толику того, что само идёт в твои руки. Сколько людей ты сможешь спасти, озолотить или справедливо наказать!.. Ты свободен от моих грехов, если дело в этом… Прими бесценный дар, предназначенный тебе по праву. И будь счастлив.

Робер заставил себя смотреть в тёмные глаза отца:

– Не могу.