Пруссак замахнулся своим оружием и кинулся на бородатого. Венечка в бытность свою в Морском училище манкировал фехтованием – не то, что Казанков с Греве, часами попадавшие в гимнастическом зале – но даже его скромных познаний хватило, чтобы оценить отточенность и плавность движений незнакомца. Он легко ушёл от взмаха палаша, крутанул запястьем. Клинки взблеснули, сплетаясь, и оружие бравого моряка задребезжало по ступеням. Ошарашенный обер-лейтенант шагнул назад – тонкий клинок опасно сверкнул у его горла.

…пора вмешиваться…

– Н-на, паскуда!

Бородатый оказался превосходным бойцом – он успел не только развернуться, но и закрылся шпагой от удара. Садовая лопата, как тростинку, смела тонкий клинок, переменив при направление – вместо того, чтобы раскроить незнакомцу череп, она плашмя угодила ему по плечу и сбила с ног, словно бита сметает городошную фигуру. Венечка отбросил инструмент и с воинственным воплем бросился в атаку. Краем глаза он успел заметить, что опомнившийся пруссак, разведя руки в стороны, идёт на перепуганного «албанца».

– Отто, держи его, прохвоста, а я этого!..

Схватки не получилось. Пальцы Остелецкого скользнули по одежде незнакомца, вцепились во что-то, напоминающее жёсткую петлю. Рывок, потом сильнейший удар в грудь – и массивное тело стремительно метнулось к двери.

– Уходит, мер-р-завец!

Венечка выскочил на крыльцо – и успел увидеть отчаянно тарахтящую вдоль по улице двуколку.

Позади слышалась возня и гортанные немецкие ругательства, перемежаемые жалобными воплями то ли на болгарском, то ли на сербском языке. Он обернулся – обер-лейтенант крутил руки лежащему на полу «албанцу», вдавив тому колено между лопаток. От валяющейся на ступенях лампы растекалась лужица тускло чадящей жидкости. От неё постепенно занимались плотные гардины на ближайшем окне.

…только пожара здесь не хватало!..

Остелецкий сорвал тлеющую ткань и старательно затоптал язычки огня. Сразу стало темно.

– Ви его поймалль, камрад?

– Сбежал… – вздохнул Венечка. – Их за домом ждал экипаж, прыгнул туда – и ходу.

Он раздвинул оставшиеся гардины, и лунный свет залил разгромленный холл. На полу, у самых его ног, валялась шпага бородатого. Венечка поднял её – узкая рукоять, обтянутая шершавой кожей, узкий, трёхгранный клинок, пригодный только для колющих ударов.

«…так вот чем закололи беднягу Людвига…»

Он осмотрел тело убитого слуги – такой же безжалостно-точный укол прямо в сердце.

…похоже, обер-лейтенанту крепко повезло…

…да, ещё доля секунды – и он бы присоединился к этим двоим. И ты, мой друг, вместе с ним…

«Альтер эго» испуганно ойкнуло и уползло в дальний уголок сознания.

…то-то же…