Кэри посмотрела направо и увидела небольшое плато размером с тюк сена приблизительно в паре метров ниже от нее. Если ей не удастся удержаться после приземления, то она сразу же сорвется вниз. Но если удастся, то этот выступ вполне мог бы служить относительно надежной опорой.
Траектория ее прыжка должна была склоняться вправо. Ей нужно было оттолкнуться от поверхности, на которой она и так едва держалась. Но у нее не было выбора. Ее хватка слабела, на поверхности уже показались корни сорняков, и она чувствовала, что выемка под ногой начинает рассыпаться.
Вдохнув так глубоко, как она только могла, не закричав при этом от боли, она оттолкнулась левой ногой и обеими руками. Ледяной ветер пронизал в полете ее взмокшее от пота тело, но Кэри сосредоточилась лишь на желанном выступе, не обращая внимания на сотни метров пустоты внизу.
Она понимала, что удар от падения на плато будет ощутимым, но ей оставалось лишь принять на себя всю тяжесть этого удара. Она боялась группироваться, так как это могло бы помешать ей ухватиться за выступы и, таким образом, она могла сорваться с обрыва.
Поэтому она расправилась в полете и упала на камень плашмя, животом вниз. От столкновения с каменной поверхностью она почувствовала прилив боли в груди. Кэри ухватилась за один край камня руками, а за другой – зацепилась коленями.
Когда она убедилась, что плато крепко держится в скале, она открыла глаза, медленно забралась на поверхность и прислонилась спиной к основному монолиту так, будто она сидела на каменном троне. По крайней мере, несмотря ни на что, она была жива.
– Эй, ты там как? – послышался крик сверху.
Кэри попыталась посмотреть наверх, но поняла, что со своего места может разглядеть только макушку говорящего. Единственный плюс в этом был лишь тот, что плохой обзор может помешать ему выстрелить.
– Чудненько, – закричала она в ответ и почти сразу пожалела об этом. За ту минуту, что она сидела на выступе, действие адреналина, выброс которого был спровоцирован непосредственной угрозой ее жизни, начало угасать. Боль окутала ее темным облаком.
В груди горело так, будто воздух, затраченный на пару слов, невыносимо давил изнутри на ее ушибленные легкие и разбитые ребра. Ее брюки были разодраны от бедра до голени, лохмотья ткани смешались с запекшейся кровью на колене, которое она разбила об асфальт, выскакивая на ходу из машины.
Она потеряла одну из туфель. Руки саднили под слоем грязи и крови. Она лишилась нескольких ногтей. С правой стороны лица обильно капала кровь на пиджак.
– Мне очень жаль, детектив, – донесся голос. Теперь уже она повернулась, несмотря на боль в шее. – Когда я узнал, что мое следующее задание – это ты, я был искренне разочарован. А я почти никогда не испытываю никаких эмоций по поводу своей работы.
Кэри подумала было о том, чтобы сыграть на этих его эмоциях ради своего спасения, но поняла, что это бессмысленно. То, что ему жаль ее убивать, еще не значит, что он этого не сделает. Кроме того, она была слишком измотана, чтобы разговаривать.
– Я всегда восхищался твоей… сообразительностью, – продолжил он.
Звук его голоса звучал несколько иначе. Несмотря на боль, Кэри заставила себя посмотреть вверх, и почти пожалела об этом. Она поняла, что он приближается.
Он привязал веревку к верхнему выступу скалы и спустился вниз по склону примерно на метр от вершины. Но он был недостаточно крепко привязан, чтоб спустится к ней. Скорее всего он просто хотел найти лучший обзор, чтобы иметь возможность выстрелить в нее.
– Разве не проще оставить меня здесь замерзнуть насмерть? – с горечью спросила она.
– Это было бы крайне непрофессионально, – ответил он, обматывая веревку вокруг левого предплечья, одновременно потянувшись рукой к месту, где у него должен был быть пистолет.
Пистолет.
Именно тогда Кэри вспомнила, что один пистолет она оставила в бардачке, когда подъехала к дому Кейва, но у нее все еще должна быть кобура на лодыжке.