В палате тихо. Чтобы не будить девчонок, плачу беззвучно, сжавшись в комочек. У меня есть всё, и даже мужчина в пиджаке. Но что-то другое нужно, что-то ещё, чтобы чудо поселилось во мне. Я пришла лечиться, я не собиралась реветь. Современная медицина и технология помогут, обязательно. Чему верить, если не им? Мужчина, деньги, дом. Всё есть. А чего не хватает во мне самой? Там, внутри. Может, любви? Сможет ли медицина подсказать мне это.
В середине ночи нас разбудили крики и мат. В приёмном покое бурно обсуждали что-то. Бухнула дверь, остался только один возмущённый голос. Крик перешёл в громкий шепот, по большей части нецензурный. Дверь открылась, на пол шлёпнулась сумка, кто-то, чертыхаясь, застелил кровать: «Вот суки! Нафига мне больница!»
«Заткнись и спи, утром доорёшь», – Витка спросонья не дала развиться дискуссии. Новоприбывшая буянка, действительно, заткнулась. И начала с того же места утром, дождавшись, когда мы проснёмся.
День грядущий приготовил нового, невиданного персонажа. Мысли, сомнения и переживания, – всё ушло на задний план. Крепкая деваха лет тридцати, пытаясь, по Томиной просьбе, материться хотя бы через слово, излагает претензии всему отделению. Её не устраивает всё: привезли среди ночи, плохо осмотрели, зря выписали лишние анализы и ненужные таблетки.
– А на хрена ты «скорую» вызвала, – лениво переспрашивает Витка, завтракая колбасой. Сегодня, на удивление, токсикоз взял передышку. Новенькая в очередной раз объясняет, что абсолютно здорова, а «скорую» вызвал муж, когда ей немного «кольнуло» в боку:
– Да я знаю, что у меня всё в порядке! – бьёт она себя в грудь, доказывая почему-то Тамаре.
– Люба, подождите результатов первых анализов и обхода врача. – Тамаре не хватает только белого халатика.
– Так я могу и дома подождать. Что за система! Не хочу в этом гадюшнике вылёживать, у меня мужик дома, он что, один должен ночевать? – Люба приводит самый веский аргумент. Тамара поджимает губы:
– Надо лечиться, а вдруг что не так? Раз попали сюда – долечитесь.
Тамарина вера в медицину только усиливает клёкот в Любином котелке. Скандалистка с нежным именем Любовь настаивает на своём богатырском здоровье так упорно, что слушать это хуже, чем пересказ болячек.
Тома никак не может выпутаться из дискуссии, и, когда в палату заглядывает её муж, она бросается к нему. Обомлев от натиска, спаситель несмело обнимает в ответ и ведёт непричёсанную Тамару в процедурную, придерживая за плечи.
Суровая баба Ната тут как тут: «Что за ор? Операции идут!». Вита успевает закатить апельсин в огромный карман доисторического кроя и подмигнуть. Баба Ната кивает бледной Олечке – пора на операцию.
Люба приглушает голос под суровым взглядом санитарки: «А с девчонкой что?» И, выслушав ответ, наконец-то затыкается. Передышка заканчивается во время обхода. При виде врача Любин котелок включается на полную.
Врач, молодая, очень деловитая и знающая, сдалась быстро, сунув бумажку с выписанными лекарствами и уколами. Вызванная на подмогу баба Ната переводит рекомендации врача, рявкнув: «Женщина! Пришли лечиться и не скандальте тут! Врач сказал «уколы», значит – уколы!»
Перешибить бабы Натину закалку Любе не по силам. Крик переходит в бубнёж. Еда, условия обитания, персонал и вся система здравоохранения – всё подвергается обструкции. Она как будто начитывает в невидимый диктофон компромат, рискуя собой ради выявления всех недостатков Витка восхищённо не перебивает, качая головой при самых виртуозных матерных оборотах: «Да ты просто депутат, Любаня!» Но Люба не ведётся на лесть. Зло зыркнув на Витку, уходит обсуждать и жаловаться в соседние палаты с явным намерением взорвать оплот медицины..
Даже Олино возвращение проходит незамеченным, она спит после наркоза. А взъерошенная голова жениха то и дело мелькает под нашими окнами
Несмотря на шум от новой соседки, Витка не уходит из палаты. Всё, что не успела раздарить вчера, догрызает с блаженной улыбкой. «Вит, тебе плохо не будет?» – доводы не действуют. Она читает книжку, жуёт и посматривает в окно. Как мы все, как любая в отделении.
«Люба, слазь с дуба», – Витка улыбается, но «депутатка» не слушается. К вечеру она уже поцапалась со всеми окружающими, просто как ходячее зло, которое должно было появиться, чтобы сплотить всех остальных.
– Вот чего вы тут вылёживаете? А? – Люба посередине палаты потрясает внушительными кулаками. – Типа, все чистенькие, послушные? Лечитесь, да. Делать вам нефиг. От чего лечитесь? Небось, захотелось, чтобы вас пожалели ваши мужики? А на хрена им жалеть. Они себе здоровых найдут! А вы лежите, подставляйте задницы! Так и будете всю жизнь подставлять, раз ума нет.
Странным образом смутьянка, вытянув из нас все разумные аргументы, сделала своё дело. Любина убеждённость прорыла норку в наших податливых мозгах, подкопала устои «больной» психологии.