Придворные, что услышали сигнал тревоги, со всех ног побежали к залу. Их топот и громкие возгласы уже доносились неподалеку из коридора. Оставив маленького Гона, Ён поспешил спрятаться, чтобы слуги его не заметили. Тело казалось тяжелым, словно вата, пропитанная водой. Но даже в его затуманенном рассудке воспоминания о Гоне были все так же ясны – воспоминания, как он плакал и смеялся вместе с ним.

Император был натурой романтичной, и Ён грустил оттого, что любовь Гона оказалась такой трагичной. В одиночку ему пришлось нести на своих плечах два мира. Но сегодня он не один. Ён всегда хотел, чтобы Гон чувствовал поддержку близких, и только это утешало его.

Отяжелевшие веки Ёна медленно закрылись, а белые хлопья снега, кружащие под разбитым куполом зала, мягко ложись ему на лицо.

Гон погнался за Ли Римом, под ногами его хрустел свежевыпавший снег. Теперь Ли Рим остался совершенно один. Даже самых преданных слуг он использовал в качестве щита, чтобы спасти свою шкуру. В руке у Гона снова был фамильный Меч четырех тигров, который он оставил у задних ворот дворца. С ног до головы запачканный кровью, Ли Рим бежал как сумасшедший в бамбуковый лес. Подул ветер, и какая-то незримая мощная энергия окружила его. Таинственный свет озарил ночную тьму, и над бамбуковыми деревьями возвысились два гигантских обелиска.

Глядя на величественные врата в другое измерение, Ли Рим не мог скрыть свой восторг:

– Я был прав. Я… был прав! Это дверь в другой мир!

Но когда Ли Рим, упиваясь победой, собирался войти в дверь, сзади раздался громкий крик:

– Предатель Ли Рим!

Будто разделяя небо и землю, крик эхом разнесся по лесу. Ли Рим повернул голову, и острый меч рассек руку, в которой он держал флейту. Лицо Гона забрызгало темно-красной кровью, яростно сверкали его глаза.

Ли Рим упал. Корчась от боли и истекая кровью, он пополз, словно хищник, что никогда не упустит своей добычи. Флейта должна принадлежать ему. Тогда Гон безжалостно рассек мечом его вторую руку.

– Проклятье!

Крики Ли Рима сотрясали воздух. Катаясь по земле, он яростно спросил:

– Ты кто, черт возьми, такой? Почему следил за мной? Откуда у тебя Меч четырех тигров?

– Я император Корейской империи и законный владелец Меча четырех тигров. Я тот, кто накажет тебя за содеянное.

– Ты император? Этого не может быть, я убил его собственными руками. Как смеешь ты называться его именем!

– «Небо дарует жизнь, а земля укрепляет дух. Луне подвластны морские приливы, а рекам – очертания гор. За вспышкой молнии грохочет гром…»

Гон держал в руках Меч четырех тигров и торжественно на память произносил выгравированные на нем слова, как научил его отец.

Интуиция не подвела Ли Рима, он сразу догадался:

– Так, значит, ты кронпринц. Вот какова сила флейты! Ты Ли Гон!

Манпасикчок не просто открывала дверь в иные миры – она могла переносить во времени. Осознав это, Ли Рим снова пополз к флейте. Падая снова и снова, он до самого конца не сдавался, точно обезумевший. Кипящий гнев Гона наполнял меч. Теперь он был готов выполнить приказ отца и осуществить призвание императора.