Он с вялым удивлением заметил, что сжал кулаки, а пространство перед ним задрожало жарким маревом. Рассеянная мана откликнулась на гнев — концентрировалась, разрывая ткань реальности. Усилием воли Лейфаэн подавил намечавшийся прорыв.

Фатальная ошибка при работе с гипоталамусом. После повреждения участка, отвечающего за агрессию, Лейфаэн стал вспыльчив. Будь это результатом намеренного вмешательства, в других обстоятельствах он гордился бы собой: как-никак запальчивость намного лучше беспросветной серости и безучастного равнодушия, которые вызывала естественная деградация эпифиза.

Но сейчас он нуждался в собранности и выдержке, как никогда прежде. В конце концов, он собрался встретиться с матерью.

Если повезёт, он захватит её живой.

Лейфаэн вздохнул, машинально свивая и распуская плетения. Магическое искусство давалось ему так же просто, как и всегда — с того рокового дня, когда Тиларна, Светоч Дня, победила в Солнценосной войне.

Нет.

Когда победили мельтрузиане. Сами, не опираясь на божественную помощь.

Лейфаэн был подростком, когда низвергли Милиам, и его воспоминания о тех временах тонули в зыбкой дымке, рождённой постепенно отказывающим мозгом. Он помнил лишь восторг, с которым осознал, что отныне способен повелевать магией — на уровне, недостижимом даже для ашур.

Тогда предполагали, что Тиларна перехватила у падшей сестры владение магическим искусством — и щедро одарила всех мельтрузиан, которые сыграли в её победе ключевую роль. Но сейчас, по прошествии трёх веков, Лейфаэн был склонен думать иначе.

Огромные магические силы, омоложение и бессмертие тела — в обмен на что? Почему его сердце бьётся так же легко и быстро, как сотни лет назад, в то время как мозг заживо гниёт в черепной коробке?

Что-то пошло не так. Богиня не могла не понимать того, что мельтрузиане биологически не предназначены для столь долгой жизни. Но она не провела никаких заметных для аппаратуры изменений в мозгах своих любимцев.

Общение с проекциями Тиларны и младших богов не принесло плодов. Ни они, ни божественные откровения не собирались давать ответы на терзавшие мельтрузиан вопросы.

Так что те были вынуждены добывать их самостоятельно.

Записи, которые Лейфаэн присвоил после того, как убил Враиля, содержали не только результаты тщательного анализа ашурского мозга. Немалая доля в них отводилась предмету, который ещё несколько столетий назад признали бы еретическим представители всех солярных народов.

Когда Лейфаэн добрался до этих выкладок, он почувствовал слабый укол зависти. Старик смог поймать парочку сородичей, которых он медленно и вдумчиво разобрал на составляющие, записывая их реакцию и, что важнее, работу регенеративных способностей тел.

Полученные данные разочаровали Лейфаэна.

Подумать только, недоумок застал врасплох целых двух мельтрузиан, и всё, на что хватило его фантазии, — это расчленить их. Он пытался понять, как развить механизмы восстановления, а также внедрить в мельтрузиан некоторые ашурские гормоны для усиления психической устойчивости.

Слишком примитивно. Слишком привязано к плоти.

Лейфаэн подозревал, что разгадка божественной тайны не может быть настолько простой. Отсрочка, а не спасение.

В документах Враиля нашлись любопытные теории. В частности то, что бессмертие было не подарком Тиларны за отлично проделанную работу, но прощальным проклятием Милиам. В пользу этого говорило то, что все мельтрузиане утратили репродуктивные способности и были обречены на постепенное угасание.