3) Записная книжка одна.
4) Фотограф. карточки Эфрон и ее родных 8 шт.
5) Личная переписка Эфрон на 33 листах.
При обыске от арестованного и других присутствующих лиц жалоб нет.
1. На неправ. допущения при обыске нет.
2. На исчезновение предметов, не занесенных в протокол, нет.
Обыск проведен с 14 часов – 15.45 м.
Протокол составлен в 3 экземплярах.
Копию протокола получил:
Есть текст телеграммы – Нина его запомнила. Юз был в Москве, они собирались в гости, когда принесли телеграмму: «Аля захворала. Увезли в больницу. Мама».
Тая и Анатолий вечером все же решили пойти на улицу Горького, где жил Гордон. Конечно, надежды не было, и все же… В окнах было темно. Дверь не открыли. Кто-то из соседей сказал им – самого Гордона нет, а днем у них был обыск…
Когда сотрудники канцелярии пришли на работу, они увидели все перевернутым, обыск был и тут, даже каретку пишущей машинки вывернули. Директор училища позвонил в МГБ, хотел узнать, где Ариадна Сергеевна Эфрон, звонил не один раз, но ответ был один: «Ничего не знаем!» Пришел денежный перевод от Пастернака. Але полагалось получить зарплату, из канцелярии послали запрос в МГБ – что делать с деньгами. Ответа не было. Кажется, только через месяц или полтора раздался телефонный звонок, и Таю попросили к телефону. Звонивший назвался следователем МГБ Лопаткиным. Он сказал, чтобы она завтра в 11:00 пришла в бюро пропусков и он даст ей доверенность от Ариадны Сергеевны Эфрон на получение денег. А через день ей следует принести эти деньги туда же, в то время, можно и сигареты. Но предупредил: в бюро пропусков окошечко маленькое, передача должна быть небольшой. Анатолий, конечно, пошел с Таей за доверенностью и увидел, что окошечко действительно такое маленькое, что в него можно просунуть только несколько пачек сигарет. А в канцелярии уже суетились, все притащили, кто что мог, даже пирожков напекли. Ребята купили 40 пачек сигарет «Кино», которые курила Аля. Но как это все передать? И тогда пришла в голову идея – взять женский чулок и вложить все в него, сделать колбасой. Понесли передачу Тая и Анатолий. Сначала передали деньги, потом стали пропихивать в окошечко чулок, а он длинный, толкают его и боятся – сейчас захлопнут окошко. Слышны голоса, но что там за окошком – не видно, – все забрано деревянным щитом. Тая узнала голос Лопаткина. Когда пропихнули все до конца и захлопнулось окошко, послышался смех.
Лопаткин еще несколько раз звонил, и они носили передачи. Тая просила устроить свидание, но он сказал, что пока идет следствие – это невозможно, он только может брать передачу, когда Ариадну Сергеевну привозят к нему из тюрьмы. Но обещал, когда закончит следствие, устроить.
Есть письмо Али к тетке, к Елизавете Яковлевне. Без марки. На конверте стоит штамп – доплатное. Доплата один рубль. Обратный адрес – Рязань, тюрьма № 1, А.С.Эфрон.
«15 июня 1949.
Дорогая Лилечка, Вы давно не имеете от меня известий и наверное беспокоитесь. Я жива и по-прежнему здорова. Очень прошу Вас, позаботьтесь о моих вещах, оставшихся в Рязани на квартире, а я, когда приеду на место, сообщу Вам, куда и что мне переслать. Простите меня за беспокойство, я надеюсь, что вы обе здоровы по мере возможности. Лилечка, если Вы не на даче и если Вам не очень трудно, то пришлите мне сюда, только поскорее, немного хотя бы сухарей и сахара на дорогу, цельную рубашку и какую-нибудь кофту с длинными рукавами и простынку. Можете прислать письмо, мне еще очень нужен мешок для вещей или наволочка от матраса. Но я не знаю, где мои вещи сейчас, еще в Рязани на квартире или их перевезли к Вам. Лилечка, я надеюсь, что по приезде устроюсь на работу неплохо и смогу Вам помогать, а то все Вы мне помогаете. Будьте здоровы, мои родные, очень жду от Вас весточки, приеду на место, сообщу подробно о себе. Позаботьтесь о моих вещах и о деньгах, которые остались у бабки, где я жила, крепко вас целую всех. Ваша Аля.
Если можете, пришлите и напишите поскорее. Еще очень нужен пояс с резинками и майка или футболка…»
Лопаткин слово сдержал. На этот раз Але повезло со следователем. В следующем письме к теткам она напишет, что перед самым ее отъездом у нее были ребята из училища, принесли продукты и деньги.
Тая и Анатолий мне рассказывали, что в училище пришла открытка от Бориса Леонидовича, который, естественно, ничего не знал о случившемся. Передать эту открытку в тюрьму было нельзя, и Анатолий выучил написанное в ней наизусть. Когда, в назначенное им время, они подошли к тюрьме, их потрясла очередь, которая тянулась чуть не на километр. Это были все родственники, близкие заключенных с передачами… Миновав очередь, они с трудом протиснулись к воротам тюрьмы. Вначале их не пускали, но, узнав, что им выписан пропуск, пропустили. Их стали передавать от одного охранника к другому. Их водили по каким-то лабиринтам, коридорам, этажам, наконец остановили перед обитой железом дверью, отперли, и они очутились в какой-то странной комнате, где в одной из стен был проем, забранный металлическими прутьями, как в клетке. За этими прутьями вооруженный охранник, а за ним, метрах в двух, такая же стена, с такими же прутьями, за ней узкий коридор. Железная дверь с визгом захлопнулась, щелкнул замок. И их обоих охватил страх…
Но в это время, в том узеньком коридоре, за двумя решетками, появилась Ариадна Сергеевна. У Таи и Анатолия комок подступил к горлу, они готовы были разреветься. Она, видно, тоже нервничала и все время застегивала и расстегивала пуговицы на кофточке. Она первая овладела собой, стала расспрашивать их о занятиях, студентах, о сотрудниках. Говорила, что очень жалеет, что не будет на их свадьбе, но пусть они услышат ее «горько» издалека! О себе не говорила, только сказала, что очень волнует ее, когда и куда отправят[182]. Просила позвонить Лопаткину, чтобы он разрешил принести ей мешок и шерстяные носки. Свидание быстро окончилось. Когда ребята забирали свои паспорта в комендатуре, им удалось переговорить с начальником охраны, и тот разрешил им принести мешок и носки. Но когда они пришли, им сказали, что Ариадну Сергеевну Эфрон уже отправили этапом…