Коммунары ответили восторженным воплем. Кричала даже Саша. Наесться от пуза не частая забава в СССР. Тем паче на столе, кроме картошки и неизменного следующего к ней постного масла, уйма норвежской селедки, маргарин, свежий белый хлеб. Фунтовый кулек соли и деревенская сметана. Царский пир!
— Наливай, за бригадира! — вокруг составленного из кроватей и досок стола понесся очередной тост.
— За бригадира! — с энтузиазмом поддерживаю я.
Тихонько подталкиваю Сашу, она послушно поднимает стакан с белесым пойлом:
— За твое здоровье, Семен!
Делает маленький глоточек, болезненно морщится, и неуклюже вонзает ложку в крупный клубень. Тугой, затянутый в желтовато-бежевый мундир бок поддается с трудом.
— Хороша голландка! — я без затей придерживаю норовящий вывернуться картофель рукой. А в ушко супруги шепчу: — Смотри, тут принято по-простому.
— Ох уж эти спекулянты, — громко сетует в ответ Саша.
Вроде как не в тему, однако скрытый подтекст понимают все москвичи. Перед весенней посевной ЦК ВКП(б) постановило нанести голоду в СССР смертельный удар. На последнее золото, а может, если верить молве, в обмен на императорскую корону Екатерины второй, коммунисты закупили в Нидерландах несколько пароходов превосходной семенной картошки сорта «Бентье».[66] Поначалу ее безуспешно пытались менять у крестьянушек на зерно и молоко, теперь — бесплатно раздают в колхозы по два мешка на двор с одним единственным условием — посадить и качественно обиходить посаженное. Увы, впрок не идет. Селяне, нимало не боясь облав, тащат даренное добро на стихийные рынки. Массированная пропаганда не помогает, впрочем, как и обещание осенних кар. Ленивые пейзане в прогресс не верят и упорно отказываются горбатиться на картофельных полях.[67]
Хоть плачь, хоть смейся, однако рыковско-сырцовский СНК нашел выход из тупика саботажа в прямом решении продовольственного вопроса руками пролетариата.[68] Согласно новому общесоюзному тренду, дирекция Электрозавода уже отвела под посадки «Бентье» как три четверти своих старых полей, так и свежеприрезанные к ним гектары соседнего полудохлого совхоза. Поговаривают о своем тепличном хозяйстве и птицефабрике; судя по тренду, город скорее накормит себя сам, чем заставит работать колхозников.
После третьего стакашка в каморке то тут, то там вскипают пикейножилетные толковища. Любимая тема «как у них негров линчуют» изменилась за сотню лет едва ли на мизинец. В фокусе нечеловеческие издевательства белых сахибов над рабочими в Индии, людоедские настроения лордов в парламенте Британии и конечно, нищета рабочих Нью-Йорка. Последнее, кстати, вошло в застольную традицию задолго до триумфа большевиков; великий лжец Максим Горький никогда не жалел сажи в палитру красок, описывая несчастных американских детей, которые, по его словам, всюду и без малейшей жалости лупцуют друг-друга за шанс ухватить с мостовой корку загнившего хлеба.
Надо отдать должное, коммунары изрядно подкованы далекими бедами. С близкими хуже, чуть нить дискуса сворачивает в сторону границ СССР, так здравый смысл крошится от подспудного страха.
— Встретил намедни старого другана, нынче в латвийском посольстве служит,[69] — делится нешуточным эксклюзивом Семеныч. — Говорит, английский фунт вверх прет как ошпаренный.[70] Значит вот-вот Британия, Франция и США кончат с Китаем да навалятся на нас. Как перехватят Николо-Уссурийскую железку, враз пи…ец всему советскому Приморью.
— Так-то оно так, — уныло соглашается кто-то из бригадных старичков-скептиков. — Армейцев на восток гонят без счета. Племяш мой уж с Читы писал.
— Золото, вот что нужно мировому империализму! — спешит поделиться своим ценным мнением очкастый парнишка с другой стороны стола. — Добыча-то его все падает, пишут вот, золото через десять лет в земле кончится.[71] Останется вот тока чуть в нашей Сибирюшке, вот за нее-то новая мировая драка и случится.
— Воевать мы них…я не готовы, — хмуро соглашается Семеныч — Чертовы троцкисты конкретно нам поднасрали со своим перегибами в коллективизации. Крестьянин в раздрае, тыл не обеспечен. С хлебом х…ня все время… карточки обещали еще осенью отменить!
— Воевать в тайге заяб…сь, — тихо зудит скептик. — С винтарем шасть до ветра, да живо в сторону. Сто лет искать будут!
Не поймешь, в шутку он, или всерьез, однако налицо верный факт — шкурный подход не вызывает отторжения среди коммунаров. Выглядит это на фоне неистового фанатизма по части «догнать и перегнать» чертовски двусмысленно, однако если подумать, вполне резонно. Десяток лет, без выходных и отгулов, пропагандисты месили в дерьмо и кровь врагов внутренних — уклоны, фракции, отходы от линии и прочие рабоче-крестьянские лево-правые оппозиции. По-настоящему озлобить соврграждан против врага внешнего кремлевский ареопаг попросту не успел. А без злобы — что за драка?
— Партия тщательно работает над поддержанием баланса сил в мире, — вступил я с речью, выверенной по свежим посылам советского МИДа. — Наша первейшая цель в мире поддерживать слабейшего, а затем, в результате кровопролитной войны между капиталистическими государствами, укрепиться и усилиться.[72]
Саша судорожно забилась на моем плече, пытаясь сдержать хохот. А вот Семеныч все принял взаправду — выпучил на меня глаза, как на говорящую лягушку. Пришлось в ответ укоризненно покачать головой: бригадиру неплохо бы на будущее знать, о чем и где стоит помолчать. Кто-то же напишет четыре миллиона доносов?