Король закончил, ответом Рональда было молчание. Он отказывался приносить новую клятву. Отмеренной ему жизни оставалось совсем немного, можно было поклясться во всем сразу и нарушить данное слово на следующий же день – это ничего бы не изменило, но Рональду хотелось хоть раз сказать королю нет.

– Ну, как хочешь, – совсем не расстроился Альвадо. – Стража! – позвал он, и по каменному полу зазвенело железо шагов, лязгнули мечи, доставаемые из ножен. Началась возня, звуки ударов, падений, быстрый топот многих ног, потом все стихло. Герцог был пойман в ловушку, и как прежде молчал.

– Дам тебе еще один шанс, – расщедрился король. – Твоя спутница очень расстроится, если ей придется ехать домой одной. Хотя нет, одну я ее домой не отпущу, пусть погостит сначала у меня, – добавил Альвадо. – Не долго, недельки две. Как, говоришь, ее зовут?..

Пирожное выпало у меня из рук с глухим «чвяк». Звук получился такой четкий в дрожащей тишине комнаты, что за дверью его тоже услышали.

– Клянусь, ваше величество, – незамедлительно согласился Рональд.

– Ну вот и молодец, – снова повеселел король. – Я же для тебя стараюсь. И мне жаль будет потерять такого подданного, – соврал он. – Ну, поезжай домой и веди себя хорошо.

К двери, за которой стояла я, направились шаги. Король с сожалением посмотрел на кляксу крема с кусочками ягод на полу и грустно вздохнул:

– Мое любимое было. А ты, девочка, случайно не знатного рода? – поинтересовался он как бы невзначай.

– Нет, – пискнула я неестественным голосом, впервые в жизни этому обрадовавшись.

– Жаль, – расстроился король. – А знаешь, ты приходи ко мне как-нибудь поболтать. У меня много всего, что любят красотки вроде тебя, можно месяц рассматривать. Вон у тебя и украшений никаких нет. На такой шейке обязательно должно быть что-нибудь золотое.

«Ошейник, например», – мелькнуло у меня в голове.

– Позвольте, ваше величество, я провожу мою даму домой, она, похоже, устала, – вмешался Рональд. Он пылал от гнева и досады, но никак их внешне не проявлял. У него была разбита губа, обломок церемониального меча валялся в стороне, манжеты были разорваны. Стража суетилась, подбирая с пола отвалившиеся части лат, выроненное оружие и собратьев. Я с гордостью отметила, что Рональд сумел дать достойный отпор.

– Позволяю, – ответил король, и почти по-дружески добавил:

– Только ты, как она тебе надоест, пришли мне ее на недельку, будь другом.

Мои уши запылали, захотелось наплевать на все правила, забыть про опасность и хорошенько ударить Альвадо по лоснящемуся лицу. На мое счастье, как раз в этот момент с улицы раздалось дикое «мяоу-у-у-у». Через огромное окно дворца, выходящее на его внутренний двор, мы увидели жирного, круглого, как облако, черного кота, удирающего со всех лап от королевских поджарых борзых. У меня сердце упало в пятки, кровь отхлынула от лица. Было видно, как одна борзая успела-таки ухватить кота за хвост, когда тот уже почти добрался до верха идеально гладкого каменного забора.

– Альберт! – в ужасе закричала я, и тут же прихлопнула ладонью рот, поняв, что наделала.

Кот толкнулся лапами, вкладывая в это движение все силы, вырвался, оставив изрядный клок шерсти, неуклюже качнулся на заборе, и едва не упал обратно в раскрытые пасти борзых. В последний момент он махнул хвостом ловя баланс, вильнул задом и перевалился через забор. Король разочаровано вздохнул.

– Ваш котик? – поинтересовался он. – Как остроумно было назвать в честь пропавшего брата!

– Да, ваша светлость, – ответил за меня Рональд. – Я всех своих котов зову Альбертами, в память об эгоизме брата.