За подобными историями я приходила к ней на кухню каждый день и сидела там часами, подъедая пирожки, блинчики, сырники, запеканки, которые няня с удовольствием готовила и на меня.
Я начинала привыкать к новому укладу жизни, спокойные дни шли друг за другом и все тревожные события стали казаться зыбкими, далекими и нереальными. Ночами я вслушивалась в едва уловимые звуки спящего замка, и мне мерещился скрип пера из комнаты Рональда, под который я и засыпала. В утренней полудреме мне казалось, что Хранительница никогда не приходила, Альвадо не предавал, а кот всегда был просто котом. Только проблемы редко дают о себе забыть полностью. Когда я в очередной раз зашла к няне на кухню, ее обычно светлое и счастливое лицо, оказалось встревоженным.
– Что случилось, няня Мэлли? – спросила я, но ответ не понадобился. Я сама увидела через небольшое кухонное окошко, как от главных дверей замка уходят прочь в сторону ворот двое королевских посыльных.
– Эти никогда добрые вести не приносят, – сказала няня озабоченно. – Вот что, деточка. Сейчас как раз время нести чай герцогу. Отнеси сегодня ты. Он сейчас в библиотеке.
Она сунула мне собранный поднос в руки до того, как я успела возразить, и поставила на него дополнительную чашечку.
– Иди. Мне он о своих проблемах точно рассказывать не станет, а с тобой, может, и поделится.
Альберт спрыгнул со стула у окна и хотел было идти за мной, но няня его остановила. Это должен был быть только наш разговор, такой долгожданный и пугающий одновременно. Руки подрагивали, когда я шла по длинному коридору, устланному мягким ковром. Проходя мимо секретной комнаты, из-за которой доносилось привычное гудение, я на минуту остановилась и вспомнила, сколько всего себе надумала о ней в первый день. Все, что я знала о герцоге до того, как попала в замок, оказалось ложью. Ничего плохого за этой дверью просто не могло быть. Я пообещала себе, что даже если однажды эта комната окажется открытой, я все равно не стану туда заходить – каждый человек имеет право на маленький секрет.
Как и говорила няня, герцог был в библиотеке, но заметила я его не сразу. В ней было так тихо, что она казалась пустой. Портреты по-прежнему немилосердно сверлили меня взглядами, только Альберт с картины напротив окна, немного щурясь, улыбался.
Герцог спал в кресле. Перед ним на столе были разложены раскрытые книги и свитки, исписанные мелкими вытянутыми вверх буквами. Было заметно, что за последние дни герцог сильно измотался. Лицо его было усталым, в волосах проступила седина, он похудел и казался больным, а вертикальная морщина теперь не исчезала со лба даже во сне. Мне стало его жаль.
– Не смей унижать меня своей жалостью! – сказал он, не открывая глаз.
Я сменила жалость на стыд.
– Слуги короля давно ушли? – спросил он, оставив без внимания эту перемену.
– Минут десять назад, ваша светлость, – робко ответила я, сама не ожидая, что так растеряюсь при встрече с ним.
– Называй меня просто Рональд, – необычно мягко попросил он, устало протирая сонные глаза длинными пальцами. – Хочется без официоза хотя бы дома.
Я молча кивнула. Рональд озабоченно и задумчиво посмотрел на меня.
– Няня Мэлли прислала тебя очень кстати. Король проведал, что ты поселилась в моем доме, и недвусмысленно намекнул через своих посыльных, что ждет меня в компании прелестной незнакомки, нарушившей мое уединение. Боюсь, тебе придется поехать со мной к королю, и у тебя не больше пятнадцати минут на сборы.
– Нет! – в ужасе замотала я головой. Блюдечки на подносе в моих судорожно зажатых пальцах испуганно зазвенели. Взгляд Рональда стал еще острее, в нем мелькнуло понимание. Он сразу догадался, что за этим «нет» стоит не робость или стеснение, а непреодолимое чувство опасности.
– Альберт, как я погляжу, сболтнул лишнего, – медленно проговорил он. В нем начинал скручиваться тугими кольцами гнев. – Главное, не рассказывай мне, почему ты так не хочешь ехать к нашему добрейшему, честнейшему, заботливейшему Альвадо.
Никто в здравом уме сейчас не смог бы назвать Рональда добряком, что-то ястребиное проступило в его лице, и я порадовалась, что Альберта нет рядом. Рональд придушил бы его голыми руками, и данная мне когда-то клятва вряд ли смогла бы его удержать.
Мне стало страшно. Только теперь, стоя совсем близко, я видела, что Рональд на две головы выше, а его сильные пальцы могут переломить любую неугодную ему шею. Я уперлась спиной в стену и поняла, что все это время пятилась назад, пытаясь унять дрожь чашек на подносе. Рука Рональда легла на стену рядом с моим плечом, едва разжимая губы он проговорил: