Глава 26. Герои не сдаются!

Они кружились змеями и даже характерно шипели, но возможно мне это лишь казалось, потому что змей и прочих рептилий я боюсь до икоты, немоты и потери сознания. Тоже отношение к паукам, червякам и доброй половине насекомых. А вот бабочек я люблю, и в детстве даже мечтала завести штучек десять-двадцать.

Красивые и обязательно огромные, по-мультяшному яркие, они бы летали по комнате и поднимали настроение. Это позже я узнала, что мечтала стать душегубом – бабочкам в неволе ох как плохо, но тогда ловила сачком на дворе у бабушки, на соседних участках и прятала в баночку, лелея голубую мечту. Бабочек выпускала бабушка, она же как-то перед сном рассказала страшную правду: моя мечта так и останется мечтой. Я уговаривала её создать теплицу и высадить сад цветов – так бабочки могли бы жить в неволе – но бабушка дала почитать энциклопедию, раздел о бабочках, и я успокоилась. Всё-таки, есть красота, которую не стоит брать под власть человеку. И я решила: пусть летают на свободе.

Нити были совсем не бабочками, а поэтому дыхание перехватывало, язык немел, руки шли крупной дрожью. Ноги бы тоже пошли, но их уже плотно окутали.

Приближалась паника.

Я закрыла глаза, сдаваясь. Страх взял верх.

– Я надену фату, а ты неси её сразу в зал для Отбивной, – услышала, как в дрёме властный голос. – Она умрёт, а я выйду замуж за принца и сказке конец. А следующим спасительницам я такое устрою, когда с Ягой расквитаюсь… Больше ни одна речкой не зажурчит, травой не шелохнётся и яблонькой не вырастет. Всех в вазы для моих розочек превращу! А тебя, Маша, сделаю крышкой для унитаза!

Это она зря сказала. Я может быть, всего лишь Маша, обычная учительница начальной школы, в чьём сердце страха больше, чем смелости, и помимо насекомых с высотой ещё боюсь клоунов с их разрисованными лицами, кукол с механизмом речи и прогресса в робототехнике, но Ягу Виевну в обиду не дам. И крышкой никакой не стану. Мне ещё надо к детям вернуться, уму-разуму их научить, бабушке мази привезти. Да у меня дел полно! И несбывшихся желаний. Принца жаль. Я с ним знакома лишь шапочно, но отдавать на растерзание безумной царевне не хочу. Не заслужил он подобного, сердцем чувствую.

Никто не заслужил.

Сказка должна жить. Потому что без сказок всё хорошее в людях начнёт гаснуть, а зла в любом мире и так хватает.

Нет. Не дам я царевне победить.

Ни

За

Что.

Нити уже добрались до шеи. Я собрала все страхи в кулак. Мысленно. И раздавила. Как жуков. Которых тоже боюсь.

Нити оплетали меня стремительно, а поэтому не основательно: там одна легла ниже, тут выше. В итоге полно было дырок, чем я и воспользовалась, и заревела медведем – или очень напуганной девушкой – прямо на змею-нить. Та не ожидала, растерялась, замерла на мгновение. Царевна приняла мой крик не за готовность к бою, а за боль, несущую поражение, громко порадовалась и также громко сообщила, что ждёт нас в зале.

Всё это произошло за короткое мгновение. Я для закрепления повторила крик. Нить дёрнулась в сторону. Клубок, чьи глаза мигнули неоном, и мне на секунду показалось, что за ядрёным цветом прячется небесная голубизна, начал трястись, будто в лихорадке. А я, представляя, как змеи превращаются в бабочек, тоже начала трястись, сбрасывая нити.