Он уже давно знал, что нет никакого царства ночи, что Солнце не увезло его тогда, что он живет в нормальном мире, где есть любовь, радость, нежность, сочувствие.

У одних. А у других их нет. На их долю остаются ненависть, презрение, злость и унизительная жалость.

Теперь Крулю было наплевать на них всех. Это они были уродами с опилками и пуговицами в голове, только они не знали этого. Или знали, но договорились и делали вид. Круль был умнее, грамотнее, эрудированнее их всех. И он был беспощаднее. Он умел ненавидеть куда лучше, чем все они. И он ненавидел. Всех. Людей. Солнце. Зиму. Только о море он думал с нежностью.

В семнадцать лет он блестяще сдал экзамены в военно-морское училище. Экзаменаторы были поражены глубиной его знаний. Ему назначили стипендию.

На второй неделе занятий его однокурсники — бравые, плечистые как на подбор парни, типичные янки — обаятельные, с голубыми глазами, высокие, стройные, широкоплечие и глупые, подошли к нему после ужина и предложили уйти из училища. Мотивировка была обычной. Своей внешностью Круль позорил великолепные военно-морские силы Соединенных Штатов Америки.

Вместо ответа Круль дал по морде стоявшему к нему ближе всех. На него набросились и стали бить все сразу. Круль дрался так, как дерутся последний раз в жизни, как дерутся, когда нечего больше терять, когда кажется, что от силы твоего удара исчезнет все окружающее тебя зло. Он дрался, пока его не ударили сзади бутылкой по голове.

С выбитыми зубами, сломанным носом, отбитой почкой и травмированной мошонкой Круль оказался на госпитальной койке.

На соседних койках с травмами разных степеней сложности лежали трое его однокурсников. Они боялись даже посмотреть на него. Круль кричал во сне. Они боялись сделать ему замечание. Они говорили только между собой, но, когда Круль шевелился, испуганно замолкали.

Если бы Круля бил не весь курс, если бы его однокурсники смогли представить дело иначе, Круль вылетел бы из училища, как пробка из-под шампанского. Но у них не было такой возможности. Дело, благодаря вмешательству отца одного из парней, занимавшему серьезную должность в Пентагоне, удалось замять.

Когда Круль вышел из госпиталя, его вызвал к себе заместитель командующего училищем и впрямую предложил подать рапорт. Курсант Круль молча смотрел на своего офицера.

—Круль, вы меня не слышите? — спросил офицер.

—Однажды мне уже предложили сделать это, — ответил Круль. — Они лечились потом, сэр. В нашем госпитале.

И он посмотрел на офицера с такой ненавистью, что тот испугался.

—Мы все равно не дадим вам учиться, — сказал офицер. — Завалим на первой же сессии.

Круль засмеялся своим скрипучим смехом и вышел из кабинета.

На первой сессии он получил высшие баллы по всем предметам.

Но после этого случая Круль возненавидел и море.

В своем выпуске он был первым. Он мог пойти на хорошую должность в Управление, остаться на берегу. Но Круль пошел на корабль. Он выбрал предложение, стоявшее в самом низу списка. Этим он тоже унижал их всех.

Затем он переходил с корабля на корабль. Его повышали медленно, в самую последнюю очередь. Капитаны не любили знающего больше их уродливого офицера, который к тому же никогда не упускал случая показать свои знания. Круль козырял ими. Он ставил начальстве в неудобное положение, предлагая при всех блестящее решение очередной задачи. Когда его принимали, Круль довольно смеялся своим скрипучим смехом и говорил:

— Ну-ну, сэр, не расстраивайтесь. Ведь вы всего лишь капитан… и всего лишь такой посудины.