– Я…

– Роешься в моих вещах?

Я положил телефон на пол:

– Я привез тебя домой, Иззи. Просто искал, чем бы себя занять.

Она сжала в кулаке ключи от квартиры, выставив вперед самый длинный, будто нож.

– Ищи в другом месте.

– Ладно. – Я по стеночке пробрался к выходу, распахнул дверь, сказал: – Прости.

– Ты работаешь на него.

Я обернулся, но промолчал. Шарф на шее Изабель размотался, обнажил шрам поперек горла. Изабель пыталась наложить на себя руки. Потом сбежала из дому. Пробовала наркотики, спала с мужчинами много старше ее. Вот о чем говорил шарф на шее. Вот о чем говорили дрожь в голосе, ужасная комната, посиневшие от холода босые ноги с облупившимся лаком на ногтях. Семнадцатилетняя девчонка, которая отчаянно сдерживала слезы.

– Иззи…

– Уходи.

– Давай поговорим, – предложил я. – Завтра.

Переминаясь с ноги на ногу, она смотрела на меня и молчала. Сквозь нейлоновые занавески в комнату сочился рассвет.

– Не рассказывай ему.

– Он не узнает, что я здесь был.

– От него ничего не скроешь. – Она всхлипнула, словно от безудержного страха. – Он платит моим бойфрендам, заставляет их рассказывать, что они со мной делают, – прошептала она. – Спаивает их и записывает на диктофон. Иногда заставляет меня слушать. – Она тяжело вздохнула. – Ему известно все.

– Он никогда не узнает, что я здесь был, – пообещал я.

Мне хотелось, чтобы она поняла, что ей ничто не угрожает, поэтому я вышел из квартиры и прикрыл за собой дверь.

– Возвращайся, – донесся до меня ее тихий голос.

Я не понял, что она имеет в виду. Вернуться сейчас или на следующий день? Я замер у двери, прислушался. Она плюхнулась на диван, с минуту дышала глубоко и шумно. Потом дыхание участилось. Она засмеялась, потом заплакала. Я отошел от двери, а мне вслед неслись рыдания вперемешку со смехом. Я так и не понял, что с ней. То ли наркотики так подействовали, то ли она испугалась, увидев в квартире постороннего. Мне не хотелось верить ее словам о том, что за ней следят. Это больше походило на паранойю или на бред.