– Лучше вы.
Он шумно выдохнул через нос – элемент игры на публику, выражающий сдержанную ярость, излюбленная заученная привычка тех, кому приходится участвовать в парламентских дебатах. Росситер сопроводил выдох обезоруживающей улыбкой и вскрыл конверт.
Внутри были фотографии.
Он швырнул снимки на стол. Они скользнули по стеклу и остановились у моего колена. Фотографии были цветные, но не очень четкие. Скорее всего, снимали камерой телефона. Кожа Изабель блестела от испарины.
Фотографии запечатлели нас на первой вечеринке в Фэйрвью. Я обнимал Изабель в заполненном людьми коридоре. Мы смотрели друг другу в глаза, прижавшись бедрами. На втором снимке я протягивал Изабель бутылку. На третьем Изабель отпивала из бутылки. На каждой последующей фотографии мы оказывались все ближе, а на последней и вовсе прильнули друг к другу.
Почти соприкасаясь губами.
Росситер следил за мной из-под полуопущенных век. Потом откинулся на спинку кресла, будто хотел отстраниться от меня как можно дальше, и спросил:
– Не желаете объясниться?
– Это…
– Не то, чем кажется? Избавьте меня от дерьмовых оправданий, Уэйтс. – Он пошарил в карманах, достал и прикурил сигарету. – Давайте-ка еще раз, с самого начала. И на сей раз не опускайте пикантных подробностей.
Я подошел к двери и открыл ее. Детектив Керник по-прежнему стоял в коридоре. Я захлопнул дверь у него перед носом. Выждал секунду, потом подошел к Росситеру и уселся в кресло.
8
Когда я вышел из пентхауса, уже смеркалось. Туманное утро сменилось вечерними сумерками, как будто дня и вовсе не было. Детектив Керник куда-то ушел. Я в одиночку спустился на лифте, вышел к стоянке такси на Динсгейте и назвал водителю адрес Изабель. Втайне я считал, что во Франшизе ей лучше, чем у родителей, но оставаться у Карвера было небезопасно. Нужен был какой-то другой вариант.
Такси ехало по городу, омытому лунным светом, и я не надеялся застать Изабель дома. Входная дверь в подъезд не запиралась, охранника в вестибюле не было, и по пути на третий этаж я никого не встретил. Те же бесплотные голоса за дверями, то же гудение ламп дневного света.
Я коснулся ее двери, ощутил волокна древесины под пальцами, вспомнил горечь прошлой ночи. Заметил, что дверь чуть приоткрыта, толкнул ее.
В нос шибануло густым запахом секса.
Нагая Изабель растянулась навзничь на ковре, лицом к двери. Глаза ее были открыты, в руке торчал шприц. Обесцвеченные волосы словно бы потускнели.
Она была спокойной. Неподвижной. Мертвой.
Вся левая часть тела отливала голубизной. Под кожей кое-где проступала сеточка вен, что и создавало эффект синевы. Рука со шприцем была еще темнее, место укола казалось почти черным. Я пинком распахнул дверь и подошел к Изабель.
– Иззи…