Как только начались танцы, Егор направился к нашему столику, и Лона воровато огляделась. То ли думала, куда бы спрятаться, то ли просто пыталась стать незаметнее. Она явно не желала танцевать с нашим общим другом. И, демонстрируя несвойственную мне жертвенность, бросилась наперерез.

Задумавшись, я вынуждена была согласиться с его правотой. Стоило бы выпрыгивать из штанов в попытке сбежать из общежития, чтобы потом полжизни меланхолично зачитываться поэзией, сидя на диване?

— Это ж Бесхребетный! — воскликнула я.

Когда мне было десять, мама настояла, чтобы я проколола уши. Я сопротивлялась. Не потому, что не хотела, просто я постоянно с ней спорила. Сама мама носила большие серьги с яркими камушками и никогда не пропускала выставок самоцветов. Ей очень шло, а вот себя я в таких не представляла. Потребовала, чтобы только гвоздики, как у сверстниц. Маме, помню, это не понравилось, но она согласилась, тем более что при короткой стрижке, которую я отказывалась менять, смотрелось красиво. Они чуть блестели, но не привлекали особого внимания — как я и хотела. Но в самой глубине души, я очень гордилась своими гвоздиками. Они были моими любимыми сережками. Я их даже почти никогда не снимала… то тех пор, пока Лона не подарила мне изящные зеленоватые камушки в хитро изогнутой оправе.

— Любые отношения есть риск, — ответила я уверенно. — Например, мама всегда будто на стуле стоит с накинутой на шею веревкой. Приходишь к ней в гости: не шуми и в комнату не заходи — вдруг отчиму не понравится. Лона не лучше: бесприданница, которая собралась жить с полным придурком, да еще на территории свекрови. Очень редко бывает, что в отношениях участвуют лишь двое. Обычно все точно так же, как у Чуковского: а за ними раки на хромой собаке, волки на кобыле, львы в автомобиле, зайчики в трамвайчике, жаба на метле… — Ванька хмыкнул, и я поняла, что цитирование затянулось. — А у нас всех столько недостатков, на которые можно надавить. Хочется, чтобы уж если рядом был человек, то он не стал пользоваться возможностью унизить.

— Вот почему меня не очень пугает перспектива остаться старой девой, — пошутила я, и тут же пожалела, ведь именно в этом меня упрекнули: в страхе перед отношениями по каким-то странным соображениям. В попытке не дать этой теме развиться в полноценный спор, я попыталась свернуть в другую сторону. — Останусь одна, куплю небольшую квартирку, завалю ее темными платьями и яркими платками. А потом буду все выходные тратить на чтение Ахматовой, напыщенно поправляя очки на носу и кутаясь в яркий плед ручной работы.

— Пойдем потанцуем, — предложила, постаравшись не думать о том, что два таких не в меру талантливых, опытных танцора отдавят друг другу все ноги.

Мне было приятно уже то, что он обо мне думал. И то, что не решился «отделаться» бессмысленной безделушкой, подкупало. Примерно об этом я говорила Егору. Он бы, наверное, на месте Ваньки вручил Лоне робота собственного производства, а потом полчаса рассказывал, что тот умеет.

— Я хочу сказать… Они же живут вместе.

И только тогда меня осенило.

Ладно, это я легко понимала. И за день рождения не обижалась, а конце концов сама пришла лишь бы от трат на праздник отделаться. Тем временем, сестра полезла в сумочку и достала оттуда маленькую коробочку с лентой.

Демонстрировать нежности на публике я не хотела, но нашла под столом ее ладошку и сжала, надеясь таким образом запустить процесс примирения. Она бы обязательно поняла. Сестра такие вещи чувствовала куда тоньше. Легкая улыбка на губах Лоны подсказала мне, что движемся мы верным курсом.

— Вряд ли, — разочарованно цокнул он языком. — Меня, как ты знаешь, нельзя оставлять наедине с сотней бутылок.

— Куда? Ты можешь хоть что-нибудь объяснить?

Посмеиваясь, я выключила воду и взяла в руки первую партию бокалов, чтобы унести их в конференц-зал. Минут пять мы упаковывали бокалы, натыкаясь на пальцы друг друга и едва перекидываясь фразами. Откровение вырвалось настолько неожиданно, что я сама не поняла, как это случилось:

— Алло, Саф, она же так и лучится гордостью и презрением к нам — мелким трудяжка. Себя она точно в обижу не даст, — ядовито осадила меня Рита.

— Я не хочу быть одна всю жизнь, — сказала я вдруг. — Но причины должны быть правильными. Риск должен быть оправдан.

***

Я заметила, как мы остановились посреди танцпола — только когда кто-то из парочек толкнул меня во время немыслимых па, посторонилась, увлекая горе- партнера в сторону. А Егор смотрел на меня во все глаза, будто я ему тайну сотворения мира открыла.

— В разведку с тобой никак, — ответила я и, от неловкости меняя тему, уточнила: