Книги

Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть вторая

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ага, видать, шальная… а может, и прицельно кто шмальнул из пулемёта. Увидели, что бежит, и шмальнули! — подтвердил Паша, — слышь, Андрюх, надо его перевернуть, может там документы его взять, абы ещё что будет? А ну-ка!

Он попробовал, но перевернуть немца не смог.

— Ничего себе, примёрз вражина! Давай-ка вдвоём!

Совместными усилиями они перевернули мёртвого офицера, и от увиденного Андрея чуть было не стошнило. Пуля, пробив навылет голову немца, спереди вынесла у него чуть ли не полчерепа.

— Тьфу ты, чёрт! — чертыхнулся Андрей, отворачиваясь.

— Да нормально! — хохотнул Пашка, — так ему и надо, вражине, нефиг нашу землю топтать! О, гляди-ка, портфельчик!

Андрей повернулся и действительно, увидел небольшой кожаный портфель, который до сих пор скрывался под телом немецкого офицера. Он нагнулся, и поднял портфель.

— Да тут наверное, много чего интересного может быть, а? — Пашка, потеряв интерес к мёртвому фашисту, переключил своё внимание на портфель, — карты там секретные какие-нибудь, а?

— К бабке в гости не ходи, — кивнул, соглашаясь, Андрей, — с чего бы это он, как ужаленный, к этому Шторху бежал?

— Жопу свою спасал, — пожал плечами Пашка, — но и документы, само собой, тоже…

— Во, во! — Андрей наклонился, пошарил в нагрудных карманах на кителе офицера, нащупал и вынул документы, развернул.

— Ого! Гауптман. Целый майор! Хенрих… Генрих… чёрт… Штейн… Штайнхофф. Мля, язык сломаешь.

Пашка тем временем вынул у немца из кобуры небольшой «Вальтер», потом подумал, нагнулся и прихватил ещё и немецкую фуражку.

— Ну пистолет понятно, а вот нахрен тебе его фуражка? — Андрей скептически посмотрел на танкиста.

— Трофеи — дело святое! Да и не мне это, а тебе!

— Да мне-то она с какого боку?

— А вот когда ты своему начальству этот портфельчик с его документиками презентуешь, ты ещё для полного ажура и его фуражечку предъяви. Мол, всё чин по чину. Усёк?!

Андрей хмыкнул:

— Ну да, татаро-монголы ещё и уши у мёртвых врагов отрезали. А потом предъявляли.

Паша критически осмотрел то, что осталось от головы фашиста, ухмыльнулся краем рта: