- Эй, Рено, держись!
Джерри оглянулся и «зеленые зайчики» запрыгали у него в глазах, когда он оторвал их от страниц учебника, чтобы заглянуть в лицо тому, кто с ним говорил. Откуда-то он был с ним знаком. Может быть, где-то видел, когда учился в младших классах. Он закуривал сигарету. Как и все курящие, этот парень наверное, злился на табличку «Не курить». Он закачал головой: «Ну ты действительно даешь! Показать зад Лайну, этому выродку! Прекрасно!» - и выпустил дым. В глазах у Джерри защипало.
- Ой! - воскликнул он, чувствуя себя глупо. И удивился: забавно, ведь все это время он думал об этой ситуации, как о личной борьбе с Братом Лайном, словно на планете были лишь они вдвоем. Теперь понял, что все давно уже вышло за пределы их личного пространства.
- Меня тошнит от продажи этого проклятого шоколада, - сказал этот парень. У него на плечах вместо головы был огромный, полный прыщей чемодан, а лицо напоминало карту рельефа местности, пальцы были желтыми от никотина. - В «Тринити» я проучился два года и переехал из Верхнего Монумента, когда еще был новичком, и, Христос, я устал от всех этих распродаж, - он попытался выпускать дым колечками, но у него ничего не получалось. Плохо то, что дым летел в лицо Джерри и щипал глаза. - Если не шоколад, то рождественские открытки, если не открытки, то мыло, не мыло, так календари. Но ты знаешь, что?
- Что? - спросил Джерри, отрываясь от своей невыученной географии.
- Мне и в голову не приходило сказать «нет» в отличие от тебя.
- Я получил несколько уроков, - сказал Джерри, на самом деле не зная, что и сказать.
- Парень, знаешь, ты крут, - восхитился «Чемодан прыщей».
Джерри покраснел от удовольствия и от презрения к себе. Кому не приятно, когда им восхищаются? И почувствовал вину, зная, что это были ложные претензии на все восхищения этого парня, и что он, ко всему, никогда не был крут. Голова болела, желудок угрожающе дергался, и опять предстояла встреча с Братом Лайном с утренним зачитыванием списка. И так было каждое утро.
Около школьного входа его ждал Губер. Он стоял напряженно и встревожено среди всех, ожидающих начало занятий – словно заключенных, не спешащих приступить к работе, до последнего момента не выпускающих изо ртов сигарет. Они это сделают, только когда прозвенит звонок. Губер отвел Джерри в сторону. Тот виновато последовал за ним, понимая, что Губер не являлся веселым счастливчиком, и знал, когда начнется урок. Что случилось? Он не знал, как выпутаться из собственных забот, чтобы еще заботиться и о Губере.
- Боже, Джерри, для чего ты это делаешь? - спросил Губер, когда они отделились от толпы курящих.
- Делаю что?
Но он знал, что имел в виду Губер.
- Шоколад.
- Я не знаю, Губ, - сказал Джерри. У Губера это не выглядело фальшивым восторгом, как у того парня из автобуса. - Это правда, я не знаю.
- Ты напрашиваешься на неприятности, Джерри. Брат Лайн встревожен.
- Смотри, Губ, - сказал Джерри, желая успокоить и стереть у него с лица тревогу. - Это не конец света. Четыреста человек в этой школе продают шоколад. Что особенного, если меня среди них не будет?
- Все не так просто, Джерри. Брат Лайн не оставит тебя в покое.
Ожидаемый звонок зазвенел. Окурки полетели в канаву или были расплющены и утоплены в ящике с песком около двери. Парни из последних классов еще какое-то время курили. Те, кто сидел у себя в машине, слушая музыку, передаваемую по радио, выключали приемники и закрывали за собой машины.
- Ой, «Миленький» идет, парни, - сказал кто-то скороговоркой. Это была одна из ослиных традиций «Тринити», символизирующих дружбу. Джерри не успел рассмотреть, кто же это был.