Мне было все равно, во что буду одета. Поэтому я даже не стала ничего выбирать. Просто дала снять с себя мерки и позволила портнихам решать все самим. Все так устали за время, потраченное на создание гардероба двух будущих конкурсанток, что с радостью согласились. Когда мы пошли на выход, мачеха махнула рукой, чтобы шли вместе с дамами Ле-Сис, а сама задержалась рядом с портнихой. Я услышала, как она назвала сумму, выделенную графством на меня, и спокойно вышла. Видимо, она напоминала мастерице, что мои наряды должны быть проще и точно уложились в казенные деньги. Ведь доплачивать за них из своего кармана она явно не планировала.
В наших посещениях сапожников и прочих лавок никаких подвохов не было, и заказами, покупками мы могли наслаждаться с чистой душой. У сапожников мы заказали крепкие сапоги и ботинки в дорогу. Все же добраться в начале весны до столицы королевства дело непростое. Хорошая прочная обувь для успешного завершения такого путешествия очень важна. А то промочишь ноги в подтаявшем снеге и слякоти, и доедешь до Лурдии серьезно больным. Если вообще доедешь.
Еще нам должны будут сшить бальные туфельки под каждое заказанное платье. Для этого мы принесли образцы тканей, из которых они будут сшиты. Здесь всем стало ясно, насколько правильным было решение заняться подготовкой сейчас, не откладывая.
Хороших мастеров в Лурдии не так много, на отсутствие клиентов они не жалуются, и такой объем работы, который требовался, чтобы собрать трех конкурсанток и меня, требовал много времени. Как раз вся зима и уйдет.
На сапожниках наши силы кончились и посещение лавок решили отложить на следующий день. Нам предстояло еще посещение графского семейства. К счастью это был не бал, не официальный прием, а всего лишь семейный обед, где нас должны были представить родителям третей конкурсантки. Младшего брата графа и его супругу мачеха и баронесса Ле-Сис знали и встреча с ними их явно не радовала.
В местном свете я была лишь до войны. Точнее, посещение приема в честь принца Эрика и первого Отбора был первым и последним моим выходом в свет. И тогда не запомнила никого, кроме принца и Свена. А потом… Потом светская жизнь и я стали несовместимы.
Я видела графа и многих других аристократов нашего графства на официальных праздниках, куда отец привозил все семейство. Многие из них бывали в нашей баронии, ведь через нее шел единственный путь в герцогство Лахор, известное своей Академией и лучшими целителями. И на этих встречах все общались со мной вежливо и спокойно, так, будто я ничем не отличалась от прочих благородных девиц. Вот только в свои дома меня никогда не звали.
Сегодняшний обед в доме графа Аль Риада станет для меня первым за долгие годы выходом в свет, пусть и весьма скромным. Естественно, я волновалась. Но, похоже, еще больше переживала мачеха. Она все время бросала на меня тревожные взгляды, пока мы собирались на графский обед. Тщательно осмотрела мой наряд, лично проверила, как служанка уложила мне волосы, и все время словно пыталась что-то сказать, но обрывала себя на полуслове.
Я в конце концов не выдержала и сказала:
— Матушка, не волнуйтесь вы так. Я умею себя вести за столом и неуместными разговорами тоже вас не опозорю.
Мачеха явно удивилась:
— Таини, я в тебе не сомневаюсь! Вести себя достойно ты умеешь, куда лучше некоторых. Я волнуюсь о другом.
Но о чем другом, она не пояснила. И только когда мы шли к карете, что прислал за нами граф, она внезапно сжала мне руку и тихо произнесла:
— Кто бы что не сказал, не принимай близко к сердцу, Таини! Большинство тех, кто тебя знает, относятся к тебе с уважением.
Я удивилась и растрогалась. Оказывается, она переживала за меня. Продолжать разговор мы не стали. Баронесса Ле-Сис остановилась с нами на одном постоялом дворе, и в карете нам предстояло ехать всем вместе. Так что в короткой дороге две баронессы старательно напоминали нам как и кого мы должны приветствовать, о чем говорить, а о чем не стоит. Все это мы прекрасно знали, но не спорили. Послушно кивали, не открывая рты. Камилла и Лиззи переглядывались, закатывали глазки, но молчали. Не знаю, надолго ли хватило бы терпения Лиззи, но ехать пришлось недолго. Граф принимал нас не в замке, что возвышался над городом, а в городском особняке, расположенном на главной площади Риады.
Дворецкий провел нас по анфиладе комнат до Розовой гостиной. Стены ее были отделаны золотистым шелком с узором из цветов, давших комнате имя. Это делало помещение одновременно роскошным и уютным, лишенным официозной помпезности. Я оценила выбор. Это явственно давало понять статус и богатство хозяев, но при этом также подчеркивало неофициальность мероприятия.
Дворецкий громко объявил нас, и люди, находившиеся в гостиной, повернулись к нам. Вначале от волнения мне показалось, что их очень много. Потом разобрала, что страх и величина комнаты сыграли со мной шутку и где-то двадцать присутствующих преобразились в моих глазах в сорок. Они стояли и сидели небольшими группами, объединенные кто родством, кто возрастом.
Граф Аль Риад с женой поднялись из кресел, где они до этого сидели рядом с другой парой и подошли к нам.
— О, дамы, не стоит так официально, — остановил граф наши реверансы. — Мы с женой рады видеть вас, баронессы, и ваших прелестных дочерей в нашем доме.
Голос его звучал с искренним радушием и улыбка тоже не смотрелась натянутой.