— О, все мы уже слышали показания Шанти, — фыркнул аристократ с галереи. — Она — лгунья с внезапно появившимися новыми землями. И непонятно, почему тот глупый барон отписал ей столь лакомый кусок за бесценок. Чувствуется протекция кого-то очень важного и очень наглого, пытающегося навредить королю. Лорд аш’Бааш, вам стоит быть осторожнее. Кто знает, чьи черные речи отравляют жизнь нашего любимого короля?
— Граф де ла Вон, — холодно ответил Астуриас, — не стоит беспокоиться. Я пристально слежу за тем, чтобы король не пригрел змею на своей груди. Именно поэтому круг его близких людей так мал. Ваше радение зачтется. Возможно, вы тоже однажды станете приближенным.
Угроза. Не лезь не в свое дело, иначе я никогда тебя не подпущу к королевской кормушке. Так скучно! Астуриас играл грубо, почти топорно. Если уж подкупал Шанти, мог бы прикрыть сделку, замаскировать продажу.
Я была благодарна острому на язык аристократу. Он на глазах придворных дискредитировал свидетельницу Астуриаса. Если звездочет вызовет ее, показания уже не примут.
— Кто твой свидетель? — устало произнес король. — Шанти?
— Нет, государь. Монахиня, что воспитывала дитя.
Я покачнулась. Разве мог кто-то из монастыря соблазниться и пойти на ложь и клевету? Конечно, мое поведение оставляло желать лучшего, но мой характер был не менее скверен, чем у послушницы из семьи кузнеца, которая лихо разбивала носы за любой кривой взгляд и изъяснялась в лучших традициях подвыпивших сапожников. Называть меня исчадием мрака за упертость и отказ признавать свое проклятье — верх глупости.
Монахини меня не сдадут. Не позволят Астуриасу очернить меня исключительно из чувства противоречия.
— Зовите ее, — кивнул король.
— Пригласите госпожу Айзу.
Глава 27
Двери залы распахнулись. В них появилась Айза. Но это была не та простоватая добродушная женщина, с которой мне довелось провести много лет под одной крышей. Эта Айза выглядела иначе, двигалась иначе, смотрела иначе.
Грубоватая монахиня по-своему любила меня и заботилась, пусть и в своей манере. Наказания она считала важнее поощрений и каждый раз приравнивала их к акту искренней заботы. Я злилась, но принимала ее правила игры.
Айза, которая появилась в Красной зале, не была заботливой строгой матушкой. Она смотрела на меня и слуг с превосходством. Ее странное платье блестело от обилия аляповатых драгоценных камней. Тянущийся за ней подол с вычурной бахромой успешно заметал пол, облегчая дальнейшую работу горничным. Айзу одели как баронессу, но ее суть выглядывала из всего этого пышного великолепия: согнутая спина, мозолистые крупные руки. Крестьянка, одетая в шелка.
Я сразу поняла, что платье ей подарили. И одна только Акра знает, что еще получила монахиня в награду за свои слова в суде. Меня интересовало другое: в курсе ли Матерь, что ее подопечная сейчас будет свидетельствовать против меня?
Позволила ли настоятельница продать мою душу за парочку платьев? Или она пока что не знает и лишь через пару дней ей сообщат о предательстве Айзы?
— Эта благородная женщина, — объявил Астуриас, — согласилась рассказать о том, что ей пришлось пережить в монастыре по вине этого создания. Леди Айза, расскажите нам, была ли хоть какая-то вина за проклятой девчонкой?
— О, мой лорд! — всхлипнула Айза, заламывая руки. — Нам всем пришлось столько вытерпеть из-за этой… Этой…
Мне стало дурно от этого цирка. Я вела себя не как нежный цветочек из королевских оранжерей, это понятно, но вот так вот выть о моих проступках?!
— Каждую ночь мы засыпали в страхе, — продолжила монахиня, утирая слезы платком. Ткань удачно закрывала почти все ее лицо, не давая рассмотреть, насколько искренни всхлипы женщины. — Она вызывала у каждой почти животный ужас. Матерь иногда отсылала ее прочь из монастыря и запирала ворота, чтобы мы хоть одну ночь могли отдохнуть без исчадия Мрака!