31. Флейшман. А в Питере покой

Ардылов все-таки совершил чудо: починил дизель на втором дирижабле. Правда, гарантии, что тот будет работать вообще без поломок, дать не мог. Так в природе и не существует ничего вечного. Зато теперь я имел в распоряжении нормальное транспортное средство. При российских масштабах на лошадях везде не поспеешь. А война – войной, но жизнь продолжается. Производство растет, опять-таки железная дорога. Есть надежда, что в следующем году она будет готова. Народу на строительство привлечено много. Уже и подвижной состав изготавливается, и обслуживающий персонал в далекой Коломне старательно осваивает основы невиданных профессий. Машинисты, кочегары, начальники станций, ремонтники, сцепщики, стрелочники, путевые обходчики… Я как-то раньше и не задумывался, сколько людей надо для функционирования вроде бы обыденной вещи. А ведь сеть дорог надо будет развивать. Пусть пока больше для грузовых перевозок, но от этого проблем не намного меньше. И почти все наши воюют, все дела на мне, Жене да Аркаше.

Но и это еще не все. Нашему мастеру на все руки удалось изготовить радиопередатчик. Самый примитивный, насколько понимаю, примерно такой же был создан Поповым. На пару веков позже. Какая-то катушка, телеграфный ключ – однако ничего сложнее и нельзя создать в это время. Все передачи реальны лишь азбукой Морзе, никаких вещаний голосом или музыкальных концертов, так нам пока большего и не требуется. Мы чистые практики. Страна велика, фельдъегеря скачут долго, и своевременное получение важных депеш очень важно. Я уже не говорю про море. Нас здорово выручали маломощные радиостанции судовых шлюпок. Правда, пока дальность устойчивого приема была в пару километров, так ведь на то и начало. Брюс настолько увлекся, что каждый день балуется с новой игрушкой, проводит опыты, думает над усовершенствованиями. По легенде-то он чернокнижник, а на самом деле – естествоиспытатель, этакий настоящий ученый. Он просто искал истину не там в полном соответствии с веяниями времени. Мы же приоткрыли некие горизонты. Даже не имея подлинных знаний. Зато теперь получили поклонника радиодела. Теперь Брюса от тайн электричества в самых широких пределах за уши не оттянуть. Мы рассказали, что сумели, а теперь он днями и ночами сидит возится.

Жаль, сам Ардылов все больше стареет. Возраст-то уже пенсионный или чуть за пенсионный, вот былой раб Командора и рассказывает с завидным упорством о нажитых болячках. Даже бросил курить, немедленно располнев, с этой весны – пить. Насчет последнего неплохо. Давно бы пора. А вот жаловаться на всякие простуды и прочие хвори – распоследнее дело. Я в последний раз выслушивал часа два, не меньше, и в конце концов не выдержал и пообещал передать все при первой же возможности не Петровичу, а Петру.

Наш штатный эскулап – человек занятой, вдобавок уже тоже в порядочном возрасте. Император гораздо моложе, полон сил и считает себя великом дохтуром. Вплоть до того, что если узнает о болезни кого-нибудь из приближенных, немедленно является лечить. И никому из больных неизвестно, переживет ли он царское лечение…

– Да ты что? – Иногда слова в отличие от лекарств совершают чудеса. Ардылов мгновенно выздоровел. Он-то с Петром сталкивался частенько и кое-какие приемы врачевания уже знал. – Нормально я себя чувствую, если что и есть, то только возраст.

– Ты же сам жаловался, – с самым невинным видом напоминаю я.

– Да ну. Тебе показалось. Хочется же иногда дружеского участия.

Великий врач отличается от талантливого тем, что даже одно упоминание имени уже лечит…

Ромодановский опять был мрачен и хмур. Да и не видел я его другим. Интересно, он на работе озверел или от рождения зверем был?

Однако был боярин незаменимым. При таком цепном псе за дела контрразведки и прочей госбезопасности мы могли не переживать. У нас своих забот было выше шляпы, если еще шпионов ловить, то вообще швах. Да и не чувствовал себя никто из нас в благородном деле сыска словно в своей стихии. Кто был военным, кто деловым, куда еще следствиями заниматься да дознаваться и допытываться?

– Вот, мои люди изъяли у британского подданного. – Без особых преамбул Ромодановский протянул мне письмо. И снизошел до пояснения: – Мои люди неоднократно видели, как он в британское посольство шастал. Да и выспрашивал перед тем много и многих.

– И что с ним? – уточнил я.

– А что может быть? Напоили, как свинью, и спит. Мы же не звери какие. Ты лучше читай. Мне уже перевели.

Я быстро пробежал глазами текст на английском. Хорошо жить в век развитой каллиграфии! Не надо продираться сквозь каракули. Бери. И читай.

Содержание в отличие от почерка мне абсолютно не понравилось. Там говорилось об усиленных работах по прокладке железной дороги, извещалось, что предприняты меры, дабы этому помешать и вызвать возмущение строителей, а в довершение сообщалось про нашу заморскую экспедицию. Мол, судя по посылаемым курьерам, она продолжается, несмотря на войну. Однако выяснить точно место, где хранится клад, до сих пор не удалось. Все средства до сих пор оказались бессильны.

Даже подпись имелась. Сэр Фрейн, помощник посла.

Я впервые вспомнил, где слышал эту фамилию. Нет, нас представляли друг другу, он даже пытался втереться в доверие, однако я предпочел иметь дело с хорошо знакомым нам Эдуардом. Просто тогда не придал значения, какого помощничек рода-племени. А ведь похоже, именно его папаша или иной ближайший родственник напал на наш корабль в момент появления на Карибах. И именно его мы угрохали в тех краях в конце концов. Хотя особого значения прошлое не имело. Вряд ли кто прознал о подробностях того отчаянного боя.