Визирь если и размышлял, то самую малость. Он послал войска в атаку с ходу, не дожидаясь развертывания всех сил или хотя бы подхода следовавших дальше. Первой у османов двигалась кавалерия, и своя, и татарская. Всадники бросились в атаку с азартом. Что может быть слаще, чем обрушить клинок на живую плоть? В идеале – когда эта плоть убегает в панике.

Хочешь жить – дерись. Кавалерия ничего не может сделать стойкой пехоте. Полки торопливо перестроились в каре, ощетинились штыками. Развернулась артиллерия. Все совершалось так, словно проходили обычные учения. Не зря солдатикам постоянно вбивались в голову прописные истины, и не зря каждое движение, каждый маневр отрабатывались сотни раз.

Затем взвыли ракеты. Конь вообще довольно пугливое животное. А тут речь даже не о картечи. Что-то шипит, взрывается, поневоле заставляет броситься в сторону. История повторялась. Разумеется, татары и турки были храбры. Их подвели лошади. А потом еще рявкнули пушки, и картечный шквал буквально выкосил первые ряды тех, кто еще несся карьером в атаку. Гранье довел артиллерию до совершенства. Каждый номер расчета совершал лишь пару движений, зато всем вместе было достаточно десяти секунд для производства следующего выстрела. Шесть выстрелов в минуту отличный результат, пока еще не достигнутый в иных армиях.

И в довершение залпами ударила пехота. Так сказать, по самым храбрым и отчаянным. Поле перед нами оказалось заваленным людскими и конскими трупами. Еще больше было тех, кто мчался прочь от нашей доброты. Мы же не пожалели ни пороха, ни свинца для дорогих гостей.

Врубиться саблями в плоть не получилось. Размеренно застучали барабаны, и каре медленно двинулось вперед. Ни казаков, ни драгун мы пока так и не использовали. Их черед придет позднее, на завершающем этапе. Или же – в качестве меры пресечения на случай неприятной для нас ситуации. Это ведь наиболее мобильная часть наших войск, да вдобавок действовать обучена и в конном, и в пешем строю. Вот и пусть пока побудет в резерве.

Справедливости ради, при главных силах оставалось лишь четыре драгунских полка. Остальные шесть вместе с двумя слободскими и, разумеется, с казачьим отрядом были отправлены в обход. Этакий летучий корпус, или, как выразился Петр, корволант. Даже с парой конноартиллерийских и одной ракетной батареями. Во главе был поставлен лучший из наших кавалерийских начальников – Меншиков.

Отбитая атака – еще не победа. Зато случившееся сильно подняло воинский дух. У нас ведь даже потерь пока не было. Потому армия шла вперед бодро.

– Как мы их! – Усы Петра воинственно топорщились.

День еще начинался, и могло случиться всякое. Тем не менее главное – почин.

Разумеется, нас сопровождала свита. Адъютант не роскошь, а средство связи. Плюс еще полуэскадрон драгун в качестве охраны. Любое сражение чревато неожиданностями, и лучше обезопасить себя хоть от части из них.

Но все эти конные за спиной не дали узреть появления гонца. Просто я вдруг обернулся и увидел, как из-за свиты выскакивает всадник на взмыленной лошади, и лишь потом узнал собственного сына.

– Ваше величество, разрешите обратиться к его высокопревосходительству фельдмаршалу?

Все строго по уставу и воинской этике. Только дыхание сбивается, словно скакала не лошадь, а сам Андрей.

Петр торопливо кивнул.

– Капрал Кабанов. От капитана охотничьей команды лейб-гвардии Егерского полка Бекетова. Приказ выполнен. Мазепа захвачен и скоро будет доставлен сюда. Наши потери – один убитый и двое раненых. Немного нарвались на отходе.

И только сейчас я обращаю внимание на мундир сына. Вернее, даже не мундир, а подобие маскхалата, введенное лишь для моей команды. Перепачканный, левый рукав чуть распорот… Никакой скачкой это не объяснить. Не учел я… А хоть бы и учел – мужчинами не становятся в тепличных условиях.

– Ты там был? – спрашиваю прямо.

– Так точно! Я же причислен к команде. – Андрей сияет, словно золотой луидор.

– Мазепа захвачен? – Новость настолько ошеломила императора, что он лишь теперь обрел дар речи.

– Согласно приказу фельдмаршала, скрытно проникли в лагерь изменников, местами сняли охрану, бывшего гетмана взяли в его шатре. Кого-то пришлось убрать. На отходе нарвались на патруль, но справились с ним быстро.