– Рак, – дочь Пакеды вздохнула, – ну… потом расскажу…

– Амиго! Что там? – Рауль тоже волновался, а Ганс прищурился, внимательно слушая.

– Там… там… – много всего, – я положил арт на стол, – там три знака как минимум, без определителя не могу сказать точнее.

– И вот если прямо он в голове, ты бессмертный?? – У Хуареса блестели глаза, и он был явно взволнован.

– Это трудно проверить, но можно узнать, глядя на наших нападающих… – выдохнул я заплетающимся языком, – это очень сложный арт, по крайней мере, я таких и близко не видел… а может, и мало кто видел вообще…

Голова моя закружилась, веки стремительно сомкнулись, и резко навалившаяся усталость погрузила меня в глубокое забытье.

Спал я скверно: снились мне мертвецы и какая-то голая женщина с черными дырами вместо глаз.

Только под утро я смог провалиться в глубокий сон, и тем резче было мое пробуждение.

Анджела случайно задела мое левое предплечье, и жгучая боль пронзила всю руку.

Я резко сел на кровати и увидел Ганса и Рауля, пьющих ароматный кофе.

Я понял, что все, что было вчера, мне не приснилось…

Да, в забытьи я видел какие-то образы и сюжеты. Но, разорви меня Ангра, не мог вспомнить ни одного из них…

Анджела погладила меня по здоровой руке и протянула мне чашку кофе.

– Буэнос диас, амиго! – кивнул Хуарес.

– Ка-а-ак спалос-сь, мистер Моррисон? – спросил Ганс.

– Называй меня просто Заг, так короче, – буркнул я, – спалось, как в казарме. Да, Ганс, пока я помню: этот непонятный артефакт забери себе, но не отдавай Зеленскому. Передай его сразу моему шефу Стокеру и постарайся в рапорте про него пока не писать.

– Хор-р-рошо, За-а-аг! – согласился Хофер. – Но-о не прощ-ще этто сделать вам сам-мому?

– Если я тут застряну, – пояснил я, – нужно, чтобы вы были в столице, не то господин старший комиссар начнет нервничать, а нам пока этого не нужно.

Я достал из кармана брюк, которые так и не снял, пузырек пирацетама. И, выловив оттуда две пилюли, закинул их в рот и запил горячим кофе.

Немедленно резануло в пищеводе изжогой…