«Сейчас мы живём в бесправии: только сила имеет значение. Классовые интересы с полной откровенностью выдвигаются на первое место; благо государства, как целого, забыто». «На очереди величайшая и труднейшая задача – создание настоящей государственной власти, которая твёрдыми и разумными действиями смогла бы, наконец, приблизить Россию к настоящему новому строю» [«Русская Свобода», 1917, №8, с.23-25].

Тоталитарный Февраль не давал монархистам высказывать свои убеждения в полной мере, чтобы всецело отвергнуть революцию и противопоставить её сугубо разрушительным последствиям положительные начала монархического принципа. Приходилось высказываться осторожно и пользоваться эзоповым языком. Во всяком случае, С.С. Ольденбург не принадлежал к тем, кто и ответственность за все ужасы революции возлагал на Царское правительство: «не время сейчас винить друг друга в том что есть или было. Можно искать причины создавшегося положения в деятельности старой власти; можно искать их в психологии народа; не это важно теперь».

Хотя партийный октябризм и склонен был к тактике подобных обвинений, С.С. Ольденбург предлагает от них отказаться и тем самым берёт под защиту как монархизм, так и национализм, желая направить усилия всех правых направлений против левых.

Едва ли ранее октябрист С.С. Ольденбург мог сотрудничать с П.Б. Струве. Но задача общего правого объединения свела их вместе. В июне Струве написал что организуемая им Лига русской культуры должна противостоять антипатриотической стихии революции.

3 июня 1917 г. у С.С. Ольденбурга родилась вторая дочь, Елена.

В дневнике А.А. Блока 11 июля упоминается совместная обработка с С.Ф. Ольденбургом, председателем Редакционной комиссии ЧСК, стенограмм допросов. 17 июля 54-летний С.Ф. Ольденбург говорил Блоку, что он из военной семьи и хочет сейчас же отправиться на фронт простым солдатом, но Керенский его отговорил. 23 июля «приведён в окончательный вид Горемыкин», т.е. записи его ответов [А.А. Блок «Последние дни Императорской власти» М.: Прогресс-Плеяда, 2012, с.137, 142, 225].

Учитывая, что самое пристрастное, до крайних нелепостей, следствие ЧСК показало полную невиновность Царской Семьи и высших чиновников-монархистов в обвинениях, которые использовали для дезинформационной мотивационной раскачки совершения февральского переворота, если к С.С. Ольденбургу попадали от отца сведения на этот счёт, они могли войти в перечень причин для совершения уже окончательного и бесповоротного ухода направо. Особенно в связи с политической беспомощностью демократических партий, только способствующих революционному развалу России.

Белоэмигрантские юмористы потом помещали в вымышленный музей февральской революции два стула, между которыми сидело Временное правительство, и розовые очки либеральной интеллигенции.

Относительно деятельности С.С. Ольденбурга в 1917 г. известно о выпуске им брошюры (30 стр.) «Выборы народных представителей». Посредством таких изданий многие партии пытались повлиять на будущий состав Учредительного собрания и внести ясность в необходимые условия работы демократического принципа формирования власти. Со всем этим в России имелись огромные проблемы.

С.Ф. Ольденбург, как и многие министры партии к.-д., едва войдя в правительство, довольно скоро вылетел из его состава. Министром народного просвещения он числился лишь с 24 июля по 31 августа 1917 г.

20 сентября С.С. Ольденбург по предложению П.Б. Струве был принят в действительные члены основанной им к началу июня Лиги русской культуры, куда вошли многие авторы газеты «Русская Свобода». Программа Лиги представляя центристское смешение левого и правого, включала выпады против выдающихся идеологов русского монархизма Н.Я. Данилевского и К.Н. Леонтьева, с одобрением левого славянофильства. С.С. Ольденбург сам не подавал заявления о равноправном членстве, но настойчивое желание П.Б. Струве поставило его вровень с отцом и другими знаменитыми академиками, философами и писателями. Среди них его бывший преподаватель С.Ф. Платонов, правый к.-д. В.А. Маклаков, лидер октябристов Н.В. Савич, националист В.В. Шульгин, авторы сборника «Вехи», А.В. Карташев, Н.Н. Львов.

29 сентября правление Лиги постановило привлечь С.С. Ольденбурга, его отца и ещё 14 человек к формированию лекционной комиссии для ведения просветительской работы [«Проблемы отечественной истории: источники, историография, исследования» СПб.: Нестор-История, 2008, с.535-540].

10 октября В.И. Вернадский записал в дневнике, что С.Ф. Ольденбург считает нужным поддерживать Керенского «за неимением лучшего». Уже после переворота Вернадский запишет что он и С.Ф. Ольденбург используют свои старые связи Лениным для ходатайства за арестованных министров Временного правительства.

Явно негативные впечатления Сергея Сергеевича прослеживаются в отдельных ремарках: «военное начальство – как во времена недоброй памяти петроградского совета в 1917 году - не может отдать ни одного приказа без “скрепы” благонадёжного коммуниста» [С.О. «Что происходит в мире» // «Возрождение» (Париж), 1937, 22 мая, с.1].

Другая редкая запись с мемуарным оттенком появилась к 20-летию советского переворота, напоминая о совете общественных деятелей, основанном на августовском Московском Совещании. Там были И.А. Ильин и Н.Н. Львов из числа тех, с кем в дальнейшем Ольденбург будет сотрудничать в печати. Совершенно справедливо Ольденбург пишет о недооценке угрозы большевизма в февралистском хаосе 1917 г. Это мне приходилось отмечать в подробной истории похода генерала Краснова на Петроград. Жители столицы не принимали никакого участия в перевороте, совершённом малочисленнейшим меньшинством, они не обратили на смену революционного правительства никакого внимания.

П.Н. Краснов тогда был исключительным генералом, который всецело понимал грандиозность нарастания коммунистической угрозы сравнительно с отжившей керенщиной. Основной причиной успеха большевиков Краснов называл их лживую пропаганду о возможности достижения мира. С.С. Ольденбург считает также: роспуск старой армии имел гораздо большее значение для триумфа Ленина, сравнительно с лживыми посулами социалистических программ. Ольденбург, прямо повторяя логику генерала Краснова, пишет, что как ни плох Керенский, он представлял преграду на пути красных и являлся куда меньшим злом, т.к. большевики занимали ещё более радикально-левые позиции. Ольденбург правильно определяет угрозу врага по степени того, насколько дальше или ближе кто находится относительно позиций крайне правых русских монархистов. Выводы следует делать и по сравнительному охвату пропагандистского обмана, либералам и социалистам посильному. Керенский уже исчерпал свои перспективы и потому не представлял собой серьёзного врага на будущее.

«Помню эти дни, совсем накануне переворота, 23, 24 октября (5 и 6 ноября). Население Петербурга больше интересовалось подготовительными мерами по эвакуации столицы (вследствие занятия немцами островов Эзеля и Даго); а на политических съездах – к.-д. и «совета общественных деятелей» - больше всего критиковалась деятельность Временного Правительства» [С.С. Ольденбург «Ошибка глазомера» // «Возрождение», 1937, 5 ноября, с.2].

Относительно похода генерала Краснова на Петроград, являющегося основанием Белого Движения, можно встретить новые свидетельства верности П.Н. Краснова Династии Романовых и его стремления к монархической реставрации. В Гатчине, «ещё до вступления в неё банд, генерал Краснов, уходя с казаками на Дон, звал с собой и Михаила Александровича, но он не захотел расстаться с Гатчиной и предпочёл остаться» [Влад. Гущик «Последний Михаил» // «Слово» (Рига), 1926, 12 июля, с.4].

30-31 октября 1917 г. был последний момент, когда Временное правительство уже было свергнуто, а большевики ещё не захватили Гатчину, куда отступили части Краснова из-под Пулково. П.Н. Краснов, следовательно, пытался воспользоваться предоставленной ему уникальной возможностью вытащить Великого Князя Михаила Александровича из-под ареста, понимая чем ему грозит приход красных. Сам Краснов тогда ещё не уходил прямо на Дон, это неточность мемуариста, но он мог выделить Его Высочеству охрану из остатков своих сил и тем самым спасти ему жизнь и дать Белому Движению возможность сплотиться вокруг него в случае гибели законного Императора и его Наследника.

При освобождении арестованных офицеров в ноябре-декабре 1917 г., как потом сообщал на допросе у чекистских оккупантов в Белграде штабс-капитан С.Н. Франк, с них брали подписку о невыезде из Петрограда. Это подтверждает мой вывод о ложном характере легенды о нарушении честного слова генералом Красновым. Такое же обещание брали с П.Н. Краснова и оно осталось не нарушено.