– Есть магазин, в котором можно заказать по каталогу. Называется «Ночная бабочка»…

Мама отчеканила:

– Я не буду покупать платье в магазине под названием «Ночная бабочка».

Продавщица заметила:

– Да, название так себе, но у них есть очень хорошие вещи.

Мама покачала головой.

– Давайте я спрошу у мамы, – предложила девушка. Мы, наверное, выглядели озадаченными, потому что она добавила: – Этот магазин – семейный бизнес.

Мы сели на скамью с мягкой обивкой, не зная, чего именно ждем. Напротив стояло зеркало-трельяж, и я поняла, какими нас, должно быть, видела девушка. Здесь мы были явно не в своей стихии: мама в спортивном костюме со стразами, я в радужном топе, который подарила Дана. Со столика, где расположилось вычурное нижнее белье, мама двумя пальцами взяла кружевную подвязку.

– Как думаешь, смогу я растянуть эту штучку настолько, чтобы она налезла мне на большой палец ноги? – и засмеялась, но на лице в равных долях смешались злость и грусть. – До замужества у меня была тоненькая талия. Я была не красавицей, но все равно симпатичной.

Хотелось сказать «ты и сейчас симпатичная», но отражения в трельяже четко давали понять, что ни она, ни я не притягиваем восхищенных взглядов. Обе слишком толстые, лица круглые… Надо мной нависла угроза двойного подбородка, а в мамином случае угроза осуществилась. В отличие от меня, ей не приходилось бороться со шрамами от угрей, но, опять же в отличие от меня, она не успела воспользоваться преимуществами современной ортодонтии. Я положила голову ей на плечо, и волокна ее парика, похожие на прическу игрушечного пупса, защекотали нос.

Продавщица выскочила из загадочной задней комнаты, вся свежая и сияющая.

– Все-таки сегодня вам везет. У нас был спецзаказ, но покупательница его вернула. Нет ничего печальнее, чем возврат свадебного платья. Однако у этой истории может получиться счастливый финал. Хотите посмотреть? Оно для пышной фигуры.

Мы согласились, но без особого энтузиазма. Нас с мамой нельзя назвать везучими.

– Я думаю, вам понравится, – заверила девушка и расстегнула молнию на виниловом портпледе.

Платье было настолько идеальное, что в этот момент я была готова поверить, что Бог действительно приглядывает как за воробьями, так и за цветными женщинами с лишним весом. Не чисто-белое, но и не нарочито-бежевое – этот цвет невеста выбирает, когда хочет четко дать понять, что не пытается прикинуться девственницей. Платье больше в духе «Сна в летнюю ночь», чем «Унесенных ветром», роскошного кремового цвета, как бледная сердцевинка миндального ореха.

– Примерите?

Бледно-миндальное платье, возможно, и было для пышных дам, но маме все равно оказалось впритык. Позже, в «Розовой лисе», она рассказывала о примерке как о забавном случае и шутила: «Чтобы втиснуть меня в это платье, потребовались все силы Шорисс и продавщицы (которая весила не больше сорока пяти килограммов), да еще и лом в придачу, но они справились!» Она уперлась руками в стену примерочной, будто ее обыскивали полицейские. Я сводила края платья вместе, указательными пальцами запихивая внутрь выпирающие валики непокорной плоти, а продавщица командовала: «Выдохните весь воздух из легких. Дышите неглубоко! Неглубоко!»

План был такой: каждую неделю до суаре мама будет скидывать по семьсот граммов. Кроме того, на ней будет тугой длинный корсет и колготки с утяжкой. И последняя, но немаловажная деталь: ни папа, ни дядя Роли не должны видеть платье до особой вечеринки.

– Мама, – напомнила я, – оно же не свадебное.

– Не будь занудой, – отмахнулась мама.