Я осознал ее чуть позже. Правда, поделать ничего уже было невозможно. Хитро составленный документ лишил меня собственной воли и подчинил вашей. Не помню, как я вернулся домой и что сказал Яну, не помню и времени, когда мы с ним отправились в игорный дом. Было ли это сразу, или прежде я прожил несколько бесследно забывшихся дней? В какой-то момент меня привели в чувство люди сердцогини.
Тогда-то мне и открылась правда. Вы, Сорокин Яхонт Спиридонович, оказались видным лицом в высших кругах сердцогства. Поговаривают, что вы не последний среди членов некоего тайного общества и потому до сих пор разгуливаете на свободе. Вы не только держите игорный дом, но также продаете кардиамантические принадлежности, фамильяров и сердца. И кое-какую побочную деятельность вы проворачиваете знакомым мне образом – то есть заключая пари с отчаявшимися бедняками, причем суть спора каждый раз выдумываете абсурдную и подаете свою ставку как заведомо проигрышную. Вы объясняете эту странность своей верой в судьбу: якобы вы, добрейшая душа, и рады бы помочь неимущим, но после одного печального случая считаете, что судьба обязательно должна сама изъявить благоволение. С помощью, значит, пари. В случае своего проигрыша вы обещаете баснословные суммы, а в случае выигрыша требуете сердца. Выбираете вы бедняков с детьми, потому как, во-первых, родитель по устаревшему закону имеет право распоряжаться жизнью своего ребенка, а во-вторых, детское сердце для вас – самый лакомый кусок.
Тут я подошел к ранее неизвестному мне факту. Заключается он в следующем: кроме кардиамантов обыкновенных, извлекающих и вживляющих сердца в целях ремесла, есть особый и весьма пакостный вид – сердцееды. Самых отпетых можно отличить по черным рукам. Буквально. Извлекшие человеческое сердце руки навсегда становятся чернее сажи.
Теперь я хочу обозначить для себя, по какой именно причине до сих пор не смирился с гибелью Яна и ищу его.
Дело в том, что вы успели извлечь сердце Яна, но не успели съесть. Это проверяли впоследствии лучшие служащие Ее Светлости. Куда оно подевалось, так и не было доподлинно установлено, однако на этот счет у меня имеется свое мнение. Фамильяров в игорном доме было превеликое множество, и тут очень подходят известные слова про дерево, которое сподручнее всего спрятать в лесу.
Гаспар, мой знакомый с черного рынка, который и посоветовал мне попросить у вас денег, долгое время испытывал из-за случившегося чувство вины. Он взялся следить, кому ваша преступная личность станет продавать фамильяров. А стали бы вы непременно, потому как ситуация, к моей удаче, вышла скандальная, по слухам, подключилась даже Тайная Канцелярия. Со дня на день могли устроить в заведении детальный обыск.
Гаспар записал для меня имена покупателей, и теперь мне предстоит определить ведомства, в которых эти покупатели служат. Имен ни много ни мало двадцать три. Г-н Сорокин, вы, очевидно, распродали весь свой немалый фамильярский штат.
19 октябряМне повезло. Все покупатели оказались тем или иным образом связаны с Канцелярией Искаженного Жилья и приобрели ваших фамильяров для работы. Я записался на прием в Канцелярию и завтра же продолжу расследование.
20 октябряВчерашнее торжество, надо признать, было немного поспешным. КИЖ оказалась жутким местом, где сердца вещей и растений используют как бижутерию и отделку интерьеров. Я выразил свои мысли по этому поводу и чуть не погубил дело – разговор со мной сразу повели в другом тоне. Но тут пожаловали какие-то важные посетители, заговорили о случаях осквернения домов или о чем-то вроде того… Мне удалось заглянуть в бумаги. Теперь я знаю адреса всех домовых ведьм, имена которых мне сообщил Гаспар.
Я пока не придумал, как найти Яна среди такого количества фамильяров. Вряд ли домовые ведьмы позволят проверить всех своих помощников без веских оснований. Необходимо для начала завоевать их доверие и хорошенько изучить обстановку в каждом доме. Я подумал, что мне пригодятся планы зданий, и незаметно прихватил в Канцелярии парочку.
1 ноябряНаконец появилась идея. Идеальным прикрытием для такого рода поисков была бы личина владельца какой-нибудь магической лавчонки. Обычно они обслуживают сразу несколько домов и водят тесное знакомство с кадрами Канцелярии. К проверенным торговцам даже посылают самих фамильяров.
Придется взять большой кредит. Впрочем, теперь, когда Яна нет, я больше не должен так печься о будущем.
8 декабряЯ стал редко и скудно вести дневник – все чаще занят. Подготовка идет полным ходом. Заказал в проектной мастерской план будущей лавки: она должна иметь отдельную форму для каждого дома, чтобы перемещаться без особых проблем. Известный в городе кардиамант уже почти закончил вывеску. Ах да! Гаспар заставил меня создать для этой лавки целую торговую марку. Он настаивает, чтобы магазин выглядел созданным с любовью, так он не будет вызывать подозрений. На самом деле Гаспар наверняка надеется, что я погружусь во все это с головой и обрету новый смысл существования. Добрый друг. В своем роде дело тоже детище. Но разве может какой-то магазин заменить сына?
Так что я выдумываю товары и узнаю цены на аналоги, но ни на секунду не забываю, ради чего все это делается.
18 февраляОдин дом я уже вычеркнул. Ведьма оказалась очень словоохотливой дамой и сама поведала мне, что купила фамильяра на срочной распродаже у известного господина. И вскоре я увидел его – это был растрепа и брюзга, который впустил нас с Яном. Кажется, его звали Базилик или Бадьян. Или Багульник.
В другом доме ко мне уже посылают фамильяра совершенно без опасений. У него забавное имя – Чернослив – и весьма обходительные манеры. На мои осторожные вопросы он отвечает уклончиво. Ничего о себе не помнит? Или просто не доверяет?..
4 мартаК сожалению, дело продвигается очень медленно. Червонная Канцелярия проверяет мои налоговые отчисления – кто-то доложил, что я работаю непрерывно и в невероятном количестве мест. Не вы ли?.. Пока они переворачивают все вверх дном, я размышляю: как бы выглядели отношения с сыном-фамильяром? Как бы он себя чувствовал? Если бы он оказался совсем крошечным и нелепым, я заказал бы для него большую форму. Куклу, которую, бывает, не отличишь от живого ребенка.
Его тело так и не нашли. Впрочем, не пришлось хоронить сына, в смерть которого я не верю.
Кем бы вы ни были, вы не имели права прикасаться к нему. Он – ангел.
Это совсем не заслуга воспитания, но Ян всегда предельно деликатен. Ужасно расстраивается всякий раз, как я забываюсь и собираюсь съесть что-то из припасов, которые уже закончились. Он не знает, как сказать мне об этом. Для меня это секундное расстройство, но Ян переживает страшно и всегда ускользает из дома. И в ночь, и в ливень. А потом возвращается с добычей: парой яблок или буханкой хлеба.