Книги
Сердцевинум
Явно ведь чья-то шутка. Зачем хранить такое в журнале? Или Изабелла Зиновьевна хотела найти шутника, но забыла?..
Ну точно, забыла. Была занята Дарьяной, к которой вдруг воспылала любовью. Как и все остальные, кроме нее, Рины.
Рина укорила себя за неверие интуиции: новенькая что-то сделала с остальными. Наверняка саму Рину спас только пропущенный вторник.
Вернув все на место, она поспешила убраться из кабинета.
– Ты куда пропала? – внезапно раздалось откуда-то сбоку. – Избегаешь?
На широком крыльце дворца культуры Рину ждал Тим. Выражение лица у него было спокойное, но вот поза выдавала напряжение. И шмыгал он как будто от досады.
– Наказали меня… – ответила Рина и двинулась прочь от здания. – А ты как здесь оказался?
– Да вот пришлось тебя преследовать и ждать на лавке битых два часа. Иначе не выловишь.
– И мы тебя караулили, во дворе. С Лиром.
– Не видел, – нехотя признал Тим. – Думал, ты к чердачной лестнице поднимешься, как в первый раз…
Рина поняла, что трамвайная и автобусная остановки уже остались позади и домой они с Тимом идут пешком. Оно и к лучшему – вдруг бы снова
Город выглядел как всегда: домишки кирпичные, домишки деревянные, с заборами и без, с сухими клоками каких-то ползучих растений, с ржавыми остовами кондиционеров. Проза, и только. Но теперь Рине чудилось, что за оконными провалами трехглазые коты ставят чайники на газовые плиты, собаки в цилиндрах почитывают прессу и сыплют проклятьями дедушки, чахнущие над горами винила.
– Красивые, правда? При всей своей гнутости и ржавости, все равно красивые, – вдруг сказал Тим.
Рина растерянно огляделась. Она не сразу поняла, что Тим отнес ее задумчивый взгляд к старинным табличкам, налепленным на стену ближайшего дома в количестве целых трех штук. Все они дублировали один адрес.
– Смотри, шикарный. – Тим указал на бежевую табличку с темным кантом. – Эмаль, красивый шрифт, объем. Такие вешали в восемьдесят первом. Вот эта не очень, поздняя… Я голубые с белым не люблю, они распространенные. Пойдем к тому дому.
Следующий дом стоял на перекрестке и имел сразу два адреса. На одной стороне угла висела современная табличка, а на другой – фигурная коробочка из металла с уложенным по кругу названием улицы и двускатной крышицей, под которой прятался фонарь. В крышице были номера-отверстия, которые наверняка очень уютно подсвечивались по вечерам.
– Такие разные, и не скажешь, что оба – аншлаги. Я бы точно предпочел жить по Островского-пятнадцать, чем по Докучаева-пять, хоть это и один дом… Конструкция двадцатых годов – редкость, из пятидесятых чаще встретишь.
– А у нас какой? – поинтересовалась Рина.
– Позорище. Бабушка не одобряет.